Глава 1Звон антикварных часов, пробивших полдень, заставил меня встрепенуться и вернул с небес на землю. В который раз, сидя в своем кабинете за массивным дубовым столом, я витал при этом где-то в облаках. Вздохнув с легким разочарованием, я притянул к себе кипу докладов, приютившуюся на краю стола. «И когда только Трейси успела их притащить?» Я взял первый попавшийся доклад и, вольготно откинувшись на спинку кресла, принялся читать.
- Так. Что тут у нас? Оливия Бэгшот, - по привычке заговорил я сам с собою, - о, этой неугомонной потомственной писаке совершенно ни к чему постигать тонкости зельеварения. Уверен, снова скатала доклад у кого-нибудь из…
- Профессор Малфой.
Дверь кабинета неслышно отворилась, и на пороге показалась моя ассистентка. На ее руке гордо восседал до боли знакомый бурый филин. Я тяжело вздохнул.
- Ну, лети сюда, Барон, - нехотя пригласил я птицу, - коль снова пожаловал в гости. Спасибо, Трейси.
Коротко кивнув, девушка скрылась за дверью, в то время как филин уже невозмутимо сидел на столе и сверлил меня своими чересчур умными глазенками. Усмехнувшись, я отцепил от его мощной лапы конверт и подвинул к Барону вазу с печеньем.
- Угощайся, - слегка запоздало буркнул я: моим вниманием всецело завладел конверт, - восковая печать, скрепленная родовым перстнем. Господи, как же ты старомоден, Каркаров.
Не притронувшись к печати, я отбросил конверт в сторону, поднялся из-за стола и начал задумчиво бродить по кабинету. Вот уже семь лет подряд, в первый день мая, мне приходило письмо от Дмитрия. За эти годы я не прочел ни одного из писем и, разумеется, ни разу не ответил Каркарову, но тот упрямо слал ко мне этот комок перьев, словно был абсолютно уверен, что Барон доставляет письма точно по назначению. Что ж, Дмитрий был прав, но я не собирался ворошить прошлое. А, может, попросту боялся этого делать.
Остановившись у окна, я посмотрел на улицу. В солнечном Рио вовсю кипела жизнь. День выдался необычайно жарким, и по двору университета туда-сюда сновали едва одетые студенты. Я негодующе фыркнул и, достав из брюк палочку, махнул ею на окно, которое в миг скрылось за жалюзями. Довольный проделанным я обернулся к столу и грубо выругался про себя, увидев в своем большом кожаном кресле профессора Брошь. «Не кабинет, а проходной двор какой-то!»
- Драко, - промурлыкала Милисента, соблазнительно мне улыбнувшись, - ты еще не обедал сег…
- Профессор Брошь, - раздраженно перебил ее я, - сколько раз я говорил вам не называть меня первым именем?
Милисента обиженно поджала пухлые губы и уже хотела что-то сказать, но я поднял руку, заставив ее смолкнуть.
- Септимус. Септимус Малфой. Вам ясно? А еще лучше – профессор Малфой.
Брошь медленно поднялась с кресла и, покачивая бедрами, направилась ко мне. Ее пиджак был расстегнут, грудь едва не вываливалась из неприлично большого выреза блузки, а ноги были обтянуты узкими черными джинсами. Про туфли на десятисантиметровой шпильке я вообще молчу. Подойдя ко мне вплотную, Милисента сорвала с густых волос заколку и швырнула ее в глубь кабинета.
- К чему такая официальность? – прошептала она и, схватив меня за галстук, притянула к себе.
В этот самый момент раздался звон Главного колокола, возвестивший о начале очередной пары.
- Кажется, вы опаздываете на свою лекцию, профессор, - еле сдерживая смех, осуждающим тоном протянул я.
Видимо, в моих глазах все же мелькнули насмешливые искорки, ибо это русоволосая фурия одарила меня убийственным взглядом, схватила со стола свои папки и пулей вылетела из кабинета. Филин Каркаровых, про которого я, признаться, совсем забыл, шумно хлопнул крыльями и торжествующе заухал ей вслед.
- Напыщенная разодетая кукла, правда? - заговорщически подмигнул я Барону. - И в подметки не годится твоей хозяй…
Я прикусил язык. Бесцеремонно схватив филина обеими руками, я толкнул ногой дверь маленькой лаборантской:
- Трейси, проследи, чтобы этого проказника хорошенько накормили и выпустили.
- Хорошо, профессор.
Избавившись таким образом от птицы, я вернулся в кабинет и задумчиво огляделся. Сколько лет подряд он служит мне вторым домом? Три? Четыре? Да не важно. Когда я окончил Бразильский университет магических исследований с довольно большим успехом, мне предложили остаться здесь в качестве преподавателя зельеварения. Помню, как гордился мною тогда английский министр магии.
- Ага, - смеясь, поправил себя я, - Снейп, скорее, получил лишний повод возгордиться собой.
Как же мне не хватало его все это время. Да что там… Мне не хватало их всех: Поттера, в столь молодые годы возглавившего мракоборческий отдел, премьер-министра магии Грейнджер и посла Англии Уизли, Дмитрия, прославившегося своими ликероводочными заводами, разбросанными по всему свету, и… Александры, вести о чьих конюшнях частенько украшали первые полосы газет. Кроме того, с каждым днем я все больше скучал по родной Англии. По ее морозным снежным зимам и по осеннему лондонскому дождю…
Звон колокола вернул меня к действительности. «Так, - быстро прикинул в уме я, - лекций у меня сегодня больше не намечается. Пора сматывать удочки, пока в кабинет снова не ворвалась эта чокнутая профессор Брошь!» Сгребая доклады студентов в кейс, я думал о том, как вообще Милисента могла быть преподавателем. Эти ее откровенные, кричащие наряды, сверкающие украшения на руках, шее, да везде, куда их только можно нацепить, вызывающий макияж – ни дать, ни взять, настоящая брошка, цель которой только и заключается в том, чтобы привлекать к себе внимание.
- Профессор, - прервал мои мысли голос ассистентки, - как вы планируете добираться сегодня домой?
- Вообще-то… Я хотел сначала немного прогуляться, - задумчиво протянул я, - а почему ты спрашиваешь?
- Возможно, вы измените свое решение, посмотрев в мое окно, - сочувствующе улыбнулась Трейси.
- Что ты имеешь в виду? – на ходу спросил я, направляясь в маленькую лаборантскую.
Едва я выглянул в окно второго этажа, как меня тут же ослепили вспышки фотокамер. Снизу раздались настойчивые голоса журналистов:
- Профессор Малфой, что подтолкнуло вас на создание зелья от врожденной глухоты?
- Еще несколько подобных открытий и вас смело можно будет называть «доктор Малфой», ни так ли, Септимус?
- Правда ли, что сейчас вы работаете над зельем, которое будет способно излечить слепоту?
Я с остервенением захлопнул створки окна.
- Я создал зелье от глухоты два месяца назад, а они до сих пор не дают мне прохода!
- Это открытие потрясло весь мир. Чего же вы хотели? – равнодушно пожала плечами Трейси.
- Черт, как я устал от всего этого! Хорошего вам вечера, мисс Доусон.
Я снова вернулся в кабинет, схватил щепотку летучего пороха и, сосредоточив все мысли на своей квартире, шагнул в камин. Не успел я подумать, как же хорошо оказаться дома, как меня сшиб с ног мой доберман, и я шлепнулся в сажу камина.
- Дафна! Прекрати, - попытался я увернуться от любвеобильной собаки, - я тоже скучал.
Напоследок лизнув меня в нос, Дафна, наконец, отступила, позволив мне подняться. Я бросил грязный кейс возле дивана и, скинув галстук, начал расстегивать рубашку. Дафна крутилась у меня под ногами.
- Бу! – раздался вдруг чей-то голос, заставивший меня подпрыгнуть.
Споткнувшись о добермана, я с грохотом распластался перед камином, из которого на меня с усмешкой взирало лицо Поттера.
- Ты самый неуклюжий профессор из всех, что мне доводилось встречать.
- Ха-ха. Очень смешно, - потирая ушибленное бедро, огрызнулся я, но не смог сдержаться и улыбнулся.
- Что нового? – спросил Гарри, после чего язвительно добавил, - Септимус.
- Перестань паясничать, - отмахнулся я и подсел ближе к огню, - все по-прежнему: полуголые студентки, снующие по двору, вульгарная профессор Брошь, главная мечта которой снова затащить меня в постель, и очередное письмо от Каркарова…
- Которое ты опять не удосужился прочесть, - обвинительным тоном закончил за меня Поттер.
- Уф, не начинай, ладно? – рявкнул я и примирительно добавил, - расскажи лучше, как поживают твои сорванцы?
Гарри невольно улыбнулся, и я представил себе его настоящее лицо. Это уже не был юный мальчишка с растрепанной шевелюрой и круглыми очками на носу, который так и рвался на встречу проблемам, притягивал их, словно магнит. Теперь, став обаятельным молодым человеком, Поттер притягивал к себе славу, успех и… девушек. Однако у поклонниц не было никаких шансов, ибо в сердце Гарри всецело властвовала малышка Джинни. «А в моем – по-прежнему маленький…»
- О, у наших мальчишек все хорошо, - жизнерадостно воскликнул Поттер, - Альбус и Джеймс сейчас находятся в Норе, а летом поедут в имение Кар…
- Ясно. – Слишком уж резко оборвал его я.
На мгновение между нами повисло напряженное молчание.
- Слушай, - неуверенно начал я, пытаясь разрядить обстановку, - мне надоело видеть твою физиономию в углях своего камина. Когда мы, наконец, встретимся по-человечески?
"Идиот!" Попытка оказалась крайне неудачной. Как мне вообще могло такое прийти в голову?
- Хм… - с наигранной задумчивостью протянул Гарри.
"Как пить дать – затишье перед бурей".
- Знаете что, - подтвердив мои мысли, обрушился на меня Поттер, - катитесь-ка вы к черту, многоуважаемый Септимус! А лучше к английскому посольству в Бразилии, чтобы получить вид на трансгрессию и, наконец-то, вернуть свой блудный зад на родину!
Возмущенно фыркнув для пущей убедительности, лицо Гарри исчезло. Пламя в камине погасло, словно его никто и не разжигал сегодня.
- Тоже мне, воспитатель нашелся, - закатил я глаза и поднялся с пола, - пойдем обедать, Дафна, меня еще ждет целая куча непроверенных докладов.
Двумя часами позже я сидел на своей большой, но бесполезной кровати и с великой неохотой проверял доклады. Когда с этим в одинаковой мере скучным и утомительным занятием, наконец, было покончено, я потянулся к кейсу и перевернул его вверх дном, отчаянно желая, чтобы там не завалялось ни одного доклада, ибо читать я сегодня больше не хотел! Желание сбылось, но лишь отчасти: из кейса выпал бледно-розовый конверт. Я и понятия не имел, как в нем оказалось письмо Каркарова. Обычно я сразу выбрасывал его письма…
Некоторое время я смотрел на конверт в каком-то нелепом страхе, но отчего-то именно в этот раз мне безумно захотелось надломить родовую печать и прочесть письмо Дмитрия. Поколебавшись еще мгновение, я все же потянулся к конверту и распечатал его. Из позолоченной рамки на тумбочке раздалось одобряющее ржание. Я ухмыльнулся, мельком взглянув на вороного проказника, и вытащил письмо. К моему великому удивлению, оно уместилось на небольшом листе пергамента. «Много, однако, слов у него накопилось за эти семь лет», - с легким разочарованием хмыкнул я и принялся читать:
”Привет, Драко. Спешу тебе сообщить, что у нас все хорошо.
Хозяйство, как говорится, спорится, бизнес – тоже. В конюшнях
сестры с утра до ночи толпятся посетители. Многие из них
зачастую остаются ночевать в нашем имении. Кстати, особняк
мы отреставрировали, и он теперь…”
Я невольно нахмурился и оторвался от чтения. Что-то тут явно было не так. В каждой строчке буквально сквозила ирония, и стоило мне только заглянуть на другую сторону листа, как подозрения мои подтвердились:
”Что, Септимус, поверил? Если да, то ты, видимо, совсем
забыл, что я собой представляю. Сидишь, наверное, сейчас
на двуспальной кровати, где, по моим догадкам, девушки –
далеко не частые гости, в огромной богато обставленной
квартире, и какая-нибудь псина или кошка лижет тебе руку,
пытаясь привлечь твое внимание. Я прав?”
Челюсть непроизвольно поползла вниз, и я с раздражением отдернул от Дафны обслюнявленные пальцы.
”Уверен, что да. Так вот, дорогой мой друг, что я тебе скажу.
Роскошь, постоянное внимание прессы, домашняя живность –
это, конечно, прекрасно! Но забывать о родине, друзьях и
близких, о любимой девушке, наконец, – это подло!”
Я раздраженно фыркнул. Это мы уже проходили: все, кому не лень, пытаются залезть мне в душу!
"Да-да! И не надо мне тут рычать или фыркать! Если к середине
мая я не буду иметь честь лицезреть твою загорелую физиономию
у меня в имении, я за себя не ручаюсь, профессор Малфой!"
Одним движением я смял пергамент в комок и швырнул через открытую дверь спальни в гостиную. За ним тотчас сорвалась Дафна.
- Я весь дрожу, о, великий Каркарова! – ухмыльнулся я в пустоту комнаты и поднялся с кровати.
***
Шло время. С того дня, как я прочел письмо Дмитрия, минуло две недели. Я и думать забыл об угрозе друга и с головой ушел в работу: в университете всегда хватало дел. Сегодняшний день не обещал ничего нового. По крайней мере так мне казалось, пока меня не вызвал к себе ректор.
- Можно, профессор Гарсия? – без особого энтузиазма спросил я, входя в его кабинет.
Ректор в этот момент стоял возле шкафа, но, увидев меня, метнулся к бару и заслонил его своей тучной фигурой, словно хотел от меня что-то скрыть. Это показалось мне весьма странным, но я сделал вид, что ничего не заметил.
- К…конечно, Септимус, проходите, - пролепетал он.
Профессор был явно растерян и сильно чем-то озабочен. Большая залысина на его голове покрылась испариной, и он полез в карман за платком, кивнув мне на стул. Я остался стоять.
- Как идут ваши дела? – спросил Гарсия между делом.
Я смерил его оценивающим взглядом.
- Все в порядке, но нельзя ли сразу к делу? Через десять минут у меня начнется лекция.
Маленькие черные глазки профессора виновато сверкнули, и он в замешательстве потупил голову.
- Да, пожалуй, можно. Когда вы в последний раз отдыхали, профессор Малфой?
Первое, о чем я подумал: «Действительно. Когда?» Но потом насторожился. «Стоп. К чему он клонит?»
- Боюсь, что не смогу ответить на этот вопрос.
Лицо ректора просияло.
- Вот. Вот, Септимус! Вам просто необходим отдых.
- Но…
- Никаких «но», уважаемый. Я очень бережно отношусь к столь ценным работникам, как вы. Поэтому я решил дать вам отпуск на все лето, начиная с завтрашнего дня.
- Но, профессор, в конце месяца будет зачет по зельеварению. Я не могу уйти в отпуск сейчас, - возразил я.
- О, не волнуйтесь, мальчик мой, примем мы этот зачет и без вас, - отмахнулся ректор и хитро улыбнулся.
«Ага, и наставите «превосходно» всем, кому попало. А мне потом разгребай кашу с такими, как Бэгшот и ей подобные». Что-то здесь не так. Я понятия не имел, почему Гарсия так торопится выпроводить меня из университета именно сейчас.
- Я, конечно, ценю вашу заботу, но до зачета я никуда не уйду, - возможно, слишком резко заявил я.
Профессор мгновенно сник.
- Но ведь сегодня уже пятнадцатое мая! – заламывая руки, метнулся он к календарю.
И тут я понял, для чего Гарсия развел весь этот цирк. Опомнившись, профессор снова подбежал к бару, но было уже поздно: коллекционную бутылку виски «Alexandrina» я узнал бы из тысячи других. В голове сразу все прояснилось, и я чуть не покатился со смеху, при виде перепуганной физиономии ректора. Я, конечно, мог чего угодно ожидать от Каркарова, но взяточничества и угроз!.. «Ты победил, - мысленно обратился я к Дмитрию, - я сдаюсь».
- Знаете, профессор, я, пожалуй, все-таки приму ваше заманчивое предложение, - совершенно серьезно произнес я, хотя на самом деле меня просто распирало от смеха.
Сидя на следующий день в английском посольстве, я с улыбкой вспоминал счастливое лицо ректора. Интересно, чем же таким страшным пригрозил ему Каркаров? С видом на трансгрессию пришлось попотеть. Но, не смотря на долгую с ним возню, домой я вернулся к шести часам и безумно довольный.
- Дафна, - важно отрапортовал я, - мы направляемся в Англию.
Потрепав ничего непонимающего добермана за ухо, я прошел в спальню и вольготно растянулся на кровати. Да. Я решил наведаться в имение Каркаровых. Слишком долго я прятался. Слишком долго жил на чужбине. Но воспоминания о моем уходе, по-прежнему терзали мне сердце. Образ хрупкой, тяжело дышащей Александры постоянно всплывал перед глазами. Семь лет… прошло долгих семь лет, а я так и не смог простить себя за то, что бросил ее, бросил в таком состоянии, как никогда нуждающуюся в поддержке, даже не дождавшись, пока она придет в себя. Тогда мне казалось, что это единственно правильное решение. На этих мучительных мыслях я провалился в тревожный сон…
«...по телу прошлась жуткая дрожь. Беспомощно обхватив себя руками, я заставил себя идти вперед. Ноги проваливались в снег, каждый шаг давался с трудом. Казалось, в этом мрачном заснеженном лесу не было ни одной живой души. Деревья с душераздирающим скрипом качали голыми ветвями, между их многовековыми стволами с пронзительным свистом метался ветер. Меня снова передернуло от холода, но я продолжал идти вперед, отчаянно пытаясь сообразить, как я оказался в этом забытом Мерлином месте. Внезапно я почувствовал под ногами лед и едва не рухнул на холодную гладь. В ледяном зеркале я увидел себя: кожа посинела, волосы растрепались и покрылись инеем, серые глаза затуманились. Не успев ужаснуться от собственного вида, я разглядел поблизости черное пятно, которое постепенно слилось в пышущую жаром морду пантеры. Я вскинул голову и увидел хищницу во всей красе. Горящие неестественным светом глаза едва не прожгли меня насквозь. В немом страхе я попятился назад, но, зацепившись за какой-то корень, торчавший из-под снега, упал навзничь. Оголенные руки проваливались в сугроб. Попытка встать не увенчалась успехом. Судорожно сглотнув, я решился заглянуть хищнице в глаза. Пантера приникла ко льду и медленно кралась ко мне. Из пасти огромной кошки раздавался глухой рык. Внезапно она вся сжалась, словно готовясь к прыжку, и вдруг… улеглась рядом со мной, согревая своим горячим телом, и замурлыкала, словно домашняя кошка?!»
Проснувшись и резко сев в кровати, я уставился на свое отражение в зеркальных дверях шкафа. Вот уж не думал, что детский кошмар вернется ко мне снова! За семь лет я уже успел позабыть об этой жуткой кошке! Отражение, издевательски улыбаясь, укоризненно покачало головой. «Так, значит она…Что, черт возьми, это было?» Я крепко зажмурился и снова открыл глаза: нет, всего лишь моя ошарашенная мина. Я взглянул на часы. «Если у нас полночь, то у них еще одиннадцать вечера. Отлично!»
- Дафна, - заорал я, - отправляемся сейчас же!
В считанные секунды небольшой чемодан с вещами был готов, все окна закрыты, камин заблокирован, но собаки нигде не было видно. Я снова обежал все комнаты, ванную, балкон, но так ее и не нашел. Только этого мне не хватало! Еще раз бесполезно осмотрев квартиру, я устало плюхнулся на диван. И тут я вспомнил, что Дафна еще с щенячьего возраста чертовски не любит трансгрессию.
- Трусливая псина! – тихо проскрипел я, снова и снова осматривая все вокруг, - ага!
Из-под одного из кресел показалась лапа. Чуть дыша, на цыпочках я добрался до чемодана и так же тихо вернулся к креслу.
- Раз… - медленно подбираясь к собаке, шептал я, - два… три!
Кинувшись на пол, я едва успел схватить Дафну за лапу и трансгрессировал. Именно в этой позе я и оказался в колючих кустах ежевики, что росли в лесу, неподалеку от ворот имения Каркаровых. Вырвав, наконец, свою лапу из моих цепких пальцев, Дафна угрожающе на меня зарычала.
- С тобой нельзя было иначе, - огрызнулся я, пытаясь подняться.
Пиджак был порван в трех местах, рубашка испачкана кровью из многочисленных царапин, но я не обратил на все это внимания. Больше всего на свете мне сейчас хотелось швырнуть чем-то тяжелым в эту оскалившуюся бестию! Но я не поддался искушению. Разыскав в кустах поблизости свой чемодан, я уверенным шагом двинулся к воротам, которые почему-то оказались совсем незащищенными. Едва я вошел на территорию, как сердце забилось в бешеном темпе, и моя уверенность сошла на нет. Погруженный в свои мысли, я медленно брел по великолепному саду, как вдруг чей-то бойкий голосок вырвал меня из раздумий.
- Вы – Малфой?
Не смотря на сумерки, я довольно четко разглядел крепкого темноволосого мальчугана лет восьми. «Хм…» - задумчиво протянул я. Внезапно волосы мальчика на глазах поменяли цвет, а черты лица заострились. Я напрочь лишился дара речи! Челюсть непроизвольно поползла вниз. Чемодан выпал из рук.
- Сегодня семнадцатое. Ты опоздал. – Раздался поблизости знакомый голос.
С трудом оторвав взгляд от мальчика, я посмотрел на Каркарова. Первое, что бросилось мне в глаза, так это его странная одежда: белоснежная рубашка с пышным кружевным воротником, светло-коричневые бриджи, плотно облегающие его мускулистые ноги и высокие черны сапоги, начищенные до блеска. Ни дать, ни взять – герой романов восемнадцатого века. Но, признаться, меня в тот момент больше интересовал ребенок, который, кстати говоря, тоже был одет в нечто подобное.
- К.. когда…
- Да-да. Уже перевалило за полночь, - на лице Дмитрия медленно расплылась счастливая улыбка, - шучу. Ну, здравствуй, дружище!
Я и глазом не успел моргнуть, как он сжал меня в своих медвежьих объятиях. На мгновение все мысли вылетели из головы, и я крепко обнял друга в ответ. Как же я по нему скучал! Наконец, Каркаров отпустил меня и, сделав шаг назад, окинул долгим оценивающим взглядом.
- Ну и видок. Словно наткнулся на дикую пантеру, - усмехнулся Дмитрий.
- Вот только не надо, пожалуйста, про пантер, - взмолился я, - это все из-за моей проклятой псины.
- Ага! – щелкнул пальцами он, - так я был прав. Где же твой чудо-питомец?
- А черт ее знает! Лучше скажи, когда ты успел… - я кивнул на мальчика.
Сначала Дмитрий непонимающе уставился на ребенка, а потом вдруг разразился громким раскатистым смехом.
- Ах да, познакомься, это Теодор, - отсмеявшись, с гордостью представил он ребенка.
- Папа! - недовольно буркнул ребенок, после чего повернулся и протянул мне руку, - зовите меня просто – Тедди.
Пожав маленькую, но крепкую ручку, я снова одарил Дмитрия вопросительным взглядом.
- Тедди, беги домой, вели подать ужин.
Мальчик улыбнулся и помчался к дому. Дмитрий поднял с земли мой чемодан и указал на вымощенную брусчаткой дорожку. Я послушно последовал за другом, заметив, что тот довольно сильно прихрамывает на одну ногу.
- Я буквально чувствую, как тебя распирает от любопытства, - улыбнулся в темноту Каркаров, - что ж, не буду больше томить. Тедди – ребенок Люпина и Тонкс. Он родился незадолго до Битвы и унаследовал от матери метаморфизм. Стоило мне только услышать о нем, как я сразу принял решение усыновить его, хотя сам еще, можно сказать, был ребенком, а когда я увидел этого малыша, у меня и вовсе не осталось никаких сомнений. Собственно… с младенчества он растет со мной.
Какое-то время я молча обдумывал сказанное им, с каждой секундой все больше и больше восхищаясь Дмитрием. Он с такой неподдельной нежностью рассказывал о Тедди, как будто мальчик был действительно его собственным ребенком.
- Скажи, - спросил я, остановившись перед широкой мраморной лестницей, - а у него остался кто-нибудь из родственников?
- Да, - улыбнулся Каркаров, - бабушка. Ее зовут Андромеда, и она живет с нами. Кстати, наша бабушка – тоже.
- Юджиния Гранд жива?
На секунду лицо Дмитрия исказила боль. Но потом он улыбнулся.
- Нет. Прости, я не так выразился. Наша
прабабушка живет с нами – Либертиния Гранд.
- Сколько же ей лет?
- Этим летом исполнится сто пять, - закатил глаза Каркаров и усмехнулся, - но на вид не больше восьмидесяти, кому угодно еще фору даст.
- Вот значит… - начал, было, я, но осекся, услышав сдавленное рычание.
Дмитрий нахмурился.
- Не шевелись, пока я не скажу.
- Что это за монстр? – процедил сквозь зубы я, но ответил мне не Каркаров.
- Люк.
Сердце неистово забилось в груди. Нет. Никогда и ни при каких условиях не забуду я этот голос. «Когда она успела подойти?» Я стоял в пол оборота к крыльцу и не смел обернуться. Разве имел я право смотреть в эти бездонные черные глаза после того, что сделал?!..
Как и обещала - возвращаюсь!) И как всегда со скромным презентом:
http://i049.radikal.ru/1107/f4/10561ee9f3f0.jpg
