Глава первая, в которой не происходит ничего хорошегоПосле тяжелейшей бессонной недели, проведённой мной на внеплановых сборах то в Ордене Феникса, то у Тёмного Лорда, Дамблдор отжалел мне дополнительный отпуск.
Это был мой первый внеочередной отпуск за очень и очень долгое время. Вообще-то, даже не отпуск, а так, отгул. На выходные. Хогсмидские. Которые мне и так пришлось бы провести в вышеупомянутом населённом пункте, присматривая за безголовыми искателями приключений на ту часть тела, которая у них в отсутствие головы берёт на себя её функцию. Плюс эти выходные приходились на мой методический день, так что в этот “отдых” мне, помимо обычных обязанностей, нужно было ещё втиснуть поход по книжным лавкам в поисках хоть сколько-нибудь стоящей литературы. Ну вдруг случайно завалялась среди их обычного запаса макулатуры, сбором и сбытом которой государству они, очевидно, и зарабатывают на свою жалкую жизнь.
На этот раз, впрочем, рытьё в макулатуре удовлетворительных результатов не принесло. Пару книжиц я оттуда выудил, но ничего такого, что грело бы душу. Один устаревший справочник, в котором, впрочем, была очень хорошая глава по семенам вербены, и свиток с “Речами Высокого” на староисландском, пока его не утащили Вектор или Флитвик. В этой главе Старшей Эдды, как известно тем, чей кругозор выходит за пределы квиддича, находится совершенно неоценимая информация – во-первых, по рунам, причём, можно сказать, из первых рук; во-вторых, по древнейшим и мощнейшим чарам, среди которых немало относится к Тёмной Магии и защите от неё – тоже из первых рук; и, наконец, по малоизвестным в современной Англии зельям викингов*. При этом английский текст лишь описывает действие чар; ключ к пониманию этих заклинаний лежит в тексте оригинала. Придётся покорпеть на досуге, может быть даже, тролль с ним, привлечь к переводу Флитвика и Вектор, если уж совсем ничего выходить не будет. А вообще, нечего лениться, нужно все древнемагические языки, тем более язык, на котором писал старик Один, осваивать в совершенстве, а не на уровне “дейр фе, дейя фрайндур, дейр сьёльвур ив сама...**
С двумя покупками под мышкой я отправился в дешёвую забегаловку на краю Хогсмида, где не было риска наткнуться на кого-нибудь из учеников, как это могло бы случиться в “Трёх Мётлах” или другом подобном заведении. Сегодня любая моя встреча с представителями человеческой расы закончилась бы тем, что я, сорвавшись, наговорил бы такого, о чём потом долго буду жалеть. Меня
очень сложно довести до такого состояния, когда я прямо и в лицо, без всяких намёков, высказываю оппоненту, что у меня на уме и сообщаю, что именно я против него имею. Предпочитаю не опускаться до открытых обвинений. Однако, к своему стыду, вынужден признать, что такое со мной уже случалось. Два с половиной года назад в такой же отвратительный день я закатил самую натуральную истерику. Даже две. Разорался как нервная барышня, до сих пор вспоминать тошно. В результате ещё и лишился Ордена Мерлина...
И сегодня эта ситуация имела все шансы на повторение. Поэтому я постарался сделать всё от меня зависящее, чтобы избежать контактов со знакомыми.
Впрочем, нет под этим солнцем места, где человек может быть полностью застрахован от нежеланной встречи. Не просидел я над своей тарелкой и десяти минут, как в забегаловку ввалился именно тот человек, присутствия которого мне как раз и не хватало для полного счастья – Люпин.
И, естественно, тут же заметил меня. Причём, что характерно – меня-то он заметил, а вот выражение на моём лице, которое ясно свидетельствовало о моём категорическом нежелании общаться – нет. Не успел я отвести от него взгляд, как он уже направлялся прямиком ко мне с таким видом, словно я его любимый друг, пропавший без вести сорок лет назад и неожиданно вновь обретённый в забегаловке на краю Хогсмида.
Вот что меня всегда раздражало в этом чёртовом оборотне – так это его фантастический талант постоянно вести себя так, словно он вам обязан жизнью. А присутствие должника, как известно, выводит из себя куда сильнее, чем присутствие кредитора.
В принципе, сам по себе оборотень был не так уж плох. Не идиот, по крайней мере. С ним ещё вполне можно было бы иметь дело, если бы не эта его постоянная заискивающая улыбка. Отвратительное зрелище, я вам доложу. Особенно на лице твари, которая в полнолуние способна разорвать тебя на части в мгновение ока.
– Добрый день, Северус, – лучась счастьем, поздоровался оборотень. Каждый раз, услышав своё имя из его уст, произнесённое таким тоном, словно он разговаривал с тяжело больным, я начинал чувствовать себя жалким. Это раздражало меня неимоверно. Кто ему вообще дал право называть меня по имени, я ему что, брат или сват, или того лучше – ученик?
– Если тебе так кажется, Люпин, – буркнул я настолько неприветливо, насколько это было возможно с набитым ртом. Положительно, оборотень умел выбирать моменты для разговора. – Чего надо?
Сияние на лице оборотня слегка померкло. Однако, он постарался не показывать мне, что его задевает моё отношение к нему. Ну точно как если бы он был мне настолько должен, что после этого просто обязан был терпеть любые мои выходки.
Вообще-то, если разобраться, то в данном случае такой взгляд на вещи был очень и очень обоснован. Вот если бы он ещё не общался точно так же со всеми подряд, я бы даже принял это как извинение. Какового, между прочим, так и не получил. Выдавленное Блэком с перекошенным лицом “Ну ладно, прости, Снейп”, разумеется, в счёт не идёт. Люпин, правда, теперь извиняется на каждом шагу, заученно и привычно, причём за всякую ерунду, чем доводит меня до белого каления.
– Почему же сразу “надо”? – с вымученной лёгкостью улыбнулся Люпин. – Просто давно тебя не видел...
– Скучал, должно быть, по ночам в подушку плакал, на луну выл от тоски... – ядовито бросил я. Улыбка оборотня стала ещё более натянутой.
Между прочим, и выл бы, если б я ему зелье ежемесячно не варил. Крайне сложное, кстати. Он потому ко мне до сих пор и обращается, что больше не к кому. Всем на него наплевать. Не говоря уже о том, что больше это зелье просто никто варить не умеет. А вместо спасибо он тогда утащил их чёртову Мародёрскую карту, которую я конфисковал у Поттера. Потом, между прочим, опять её Поттеру вернул. Смену себе выращивает. Ещё одного супер-Поттера, звезду квиддича и храброго гриффиндорца. Этот, мелкий, пока втроём с дружками ходит, вот ещё одного найдёт – и смена готова. Можно будет отлавливать по одному мерзких слизеринцев и вчетвером их перевоспитывать.
Ненавижу. Не-на-ви-жу.
Сам даже не знаю, что я так взъелся, но когда вся эта отвратительная неделя нашла своё достойное завершение в лице фальшиво набивающегося в друзья оборотня, я почувствовал, как накопившаяся усталость, переходящая в ненависть ко всей этой жизни, просто полилась у меня из ушей. Осознание того удручающего факта, что я могу вытирать об него ноги, и он мне слова поперёк не скажет, угнетало ещё больше. Невозможно получить моральное удовлетворение, вытирая ноги о человека, о которого их вытерли уже столько, что он вроде как привык и совершенно не реагирует.
– В подушку, может, и не плакал, но скучал, – равнодушно пожал плечами оборотень. – Приятно было иногда с тобой поговорить. Нечасто найдёшь умного собеседника.
Ах, так значит, тебе приятно со мной говорить? Ну хорошо, продолжим, раз тебе приятно, мазохист ты недоделанный.
– А что же твой отважный и неустрашимый блохастый друг, всё понимал, но сказать не мог? Даже в человеческом обличье?
– Северус, ну зачем ты так, я ведь к тебе как к человеку отношусь, а ты со мной как с...
Люпин запнулся. Я молчал, сверля его глазами. Нет нужды произносить гадость вслух, если человек и сам до неё додумался.
– А ты не относись ко мне как к человеку, – холодно произнёс я и встал, так и не озвучив повисшую фразу. – Я не человек, а мерзкий и ничтожный слизеринский червяк, которому и жить-то на свете незачем. Кажется, так твой великолепный чудо-дружок считал? Если ты забыл, то его не менее великолепный чудо-сынок тебе с радостью напомнит, ты только спроси.
– Он неправ. Он просто ребёнок, издёрганный и предвзятый.
– Отличное оправдание. “Он ещё ребёнок”. Когда вас было четверо таких “ребят” против меня одного, мне это очень помогло. А Блэк, он, по-твоему, так и помер ребёнком? Как ты думаешь, если бы ты спросил его, он сказал бы обо мне что-то другое, кроме тех его слов, которые я только что повторил? Думаешь, он с тех пор передумал?
– Северус, прошу тебя, перестань. Ты же знаешь, что я так не считаю...
– Нет. Не знаю.
И я, не оборачиваясь, направился к выходу.
На самом деле я, конечно, знал. И я совсем не собирался припоминать ему школьные годы, как будто выпрашивая извинение. Я впервые так сорвался за всё время с того дня, как мы с ним встретились уже взрослыми. И я бы, наверное, не стал срывать на Люпине злость, если бы он не прицепился ко мне именно в тот день, когда настроение было просто хуже некуда.
Хотя, как бы плохо мне ни было, всегда можно придумать что-нибудь, чтобы сделалось ещё хуже. Это закон жизни. И стоит мне только, пусть даже про себя, пусть даже не всерьёз, произнести слова “хуже некуда”, как я тут же бываю наказан яркой демонстрацией своей неправоты.
И сейчас, не успел я отойти от двери на несколько шагов, как мне буквально на голову плюхнулась сова, оставляя в волосах мелкие пёрышки. Письмо было от директора и представляло собой верх лаконичности и учтивости:
“Северус, срочно возвращайся в школу! В тайные подземелья под Хогвартсом попал ученик. А.”
Отлично. Вот теперь мне совсем хорошо. Конечно, конечно, Альбус, я немедленно всё бросаю и спешу на помощь. Ах, ну что вы, какой может быть отпуск в такой момент, когда храбрый гриффиндорец – ведь это гриффиндорец, я не ошибся? – попал в беду – несомненно, не по своей вине. Прошу вас, только не волнуйтесь за меня, конечно, я в полном порядке. Ну что такое, в конце концов, неделя аварийных сборов то там, то тут? А к плохому настроению любимого Повелителя мы все уже привыкли. Что вы, что вы, к Круциатусу у меня вообще давным-давно иммунитет выработался!
– Северус, что-то произошло? – проклятый оборотень выбежал вслед за мной и теперь заглядывал в записку через плечо. Бывают же на свете люди, которым всё время мало... Люпин определённо мазохист. Поэтому ему и нравится постоянно чувствовать себя виноватым.
– Ох... – слабым голосом произнёс оборотень, прочитав письмо. – Нет... Только не...
– Напрасные надежды, Люпин, – произнёс я как можно более сладким голосом. – Боюсь, это именно то, о чём ты подумал. Если тут обошлось без вашего любимчика, то я готов усыновить Лонгботтома.
Люпин весь сжался и посерел, на глазах постарев лет на пятнадцать. Хотя он и так выглядел отвратительно.
– Ты... ты пойдёшь туда, Северус?
– Нет, я выброшу письмо в канаву и отправлюсь отдыхать на море! – рявкнул я. – Подумай своей ушастой головой, пойду я туда или нет!
– Прости, Северус, я сам не понимаю, что говорю, – быстро ответил Люпин.
– Да, это у тебя, похоже, с детства. Какая-нибудь наследственная болезнь? Заразная, судя по вашей компании?
Люпин проглотил это без новых попыток воззвать к моей совести. Теперь он быстро шёл следом за мной. Не понимаю, он что – тоже в Хогвартс собрался?
– Люпин, если ты желаешь проводить поиски в тайных подземельях вместо меня – то спешу уведомить тебя, что я полностью за. У меня сегодня выходной. Почему гриффиндорцы постоянно теряются в подземельях по выходным, ты не знаешь?
– Северус, не спеши обвинять гриффиндорцев. Может быть, это кто-то из твоих ребят.
– Да, и ещё может быть, что Поттер тут ни при чём. А ещё говорят, Гигантский Кальмар по ночам из озера выходит и пьёт чай с Хагридом.
– Ты не допускаешь мысли, что это может быть никак не связано с Гарри?
– Я тебе уже сказал. Если он ни при чём, я согласен усыновить Лонгботтома.
– Очень надеюсь, что ты ошибаешься, – буркнул побледневший оборотень.
– То есть, я правильно понял – тебе всё равно, кто там потерялся, лишь бы не ваш драгоценный Золотой Мальчик?
– Да нет, я не то хотел сказать...
– Хотел, может, и не то, а имел в виду всё равно это, – Мерлин, как я устал от этой бессмысленной перебранки. – Отстань от меня, Люпин. Иди по своим делам. У тебя ведь есть хоть какие-то дела? В подземелья со мной ты всё равно спускаться не станешь, так что я не вижу причины плестись следом за мной до самого Хогвартса.
– Ну... ладно. Удачи тебе.
Я хмыкнул. Я и удача – это примерно как пальмы и пингвины. Вместе не встречаются.
Тем более, если речь идёт о Поттерах и их дружках.
_________________________________
* – Старшая Эдда – памятник культуры викингов на староисландском; “Речи Высокого” (.т.е. Одина) – одна из её глав, действительно содержащая вышеописанную информацию: Один является, помимо всего прочего, покровителем магии (именно с него, по признанию Толкина, был списан образ Гэндальфа – если уж на то пошло, нехилая часть трилогии о кольце вплоть до имён скатана с “Эдды”) и открывателем рун, добытых им в уникальном некромагическом опыте.
** – грубая транскрипция первых строк известнейшего стиха “Речей Высокого” на языке оригинала – “Гибнут стада, // родня умирает, // и смертен ты сам. // Но знаю одно, // что вечно бессмертно – // умершего слава.” (пер. А. Корсуна)
______________________________________
Авторская тема f # min на HogwartsNet: http://www.hogwartsnet.ru/forum/index.php?act=ST&f=65&t=13171&st=
___________________________________
