Глава 1Пятнадцатое мая
В конце концов, эти ужасные женщины исчезли, но оставили следы своих зубов на его шее и запястьях, а от кровопотери он не мог двигаться. Кто эти демоницы? Что они такое? У них росли клыки, точно у каких-то диких животных… но он не мог думать ясно, голова шла кругом.
А потом явился граф, который, конечно же, знал обо всем этом, который, конечно же, каким-то образом в этом участвовал. Сколько странностей началось с тех пор, как он отправился в путешествие! Возможно, граф и был тот демон, который явился первопричиной всего.
Все сомнения исчезли, когда Джонатан увидел графа ясно в лунном свете, который озарил их. Боже милосердный – у графа были такие же клыки, как у тех женщин! И глаза его… были красны! Ни у какого человека не могло быть таких глаз… граф был, несомненно, демон. Джонатана вдруг охватил ужас, какого он не испытывал даже тогда, когда те демоницы принялись его кусать. Если граф захочет испить его крови, как те женщины, он, несомненно, умрет. Он был уверен, что никто не может выжить с такой кровопотерей.
Все его чувства приказывали ему бежать, но Джонатан потерял способность двигаться, и, к тому же, лежал на каком-то странном камне – уж не склеп ли это? Джонатан почувствовал уверенность, что так и есть; это было веление рока, и чувство неизбежного только усилилось, когда граф склонился к нему, обнажив чудовищные белые клыки. Но вместо того, чтобы укусить его, граф прокусил свое собственное запястье. Кровь побежала ручьем, и Джонатана охватило смятение – вместе с ужасом, когда граф прижал свое запястье к его губам и кровь заструилась в его рот. Он не знал, что происходит, что все это значит; понимал только, что происходит что-то ужасно неправильное, что это предвестие какого-то несчастья…
Через какое-то время граф отнял свою руку ото рта Джонатана, но почти сразу же после того он опять укусил Джонатана в шею, как те омерзительные создания. Джонатан чуть не вскрикнул от неожиданной боли, но, после такой кровопотери, едва ли не сразу же потерял сознание.
Мина Мюррей сидела за письменным столом в своей спальне, пытаясь написать письмо Джонатану. Она знала, что никогда его не отправит, потому что почувствует себя ужасно глупо, послав Джонатану письмо, полное жалоб на свои мелкие тревоги и неприятности; но ей не спалось, и пришлось чем-нибудь заняться. А написать Джонатану было хорошим способом поупражняться в стенографии, которой он ее научил.
Когда руку начало сводить от усталости, Мина отложила перо и взглянула в окно. Светила луна, и светила ярче, чем ее потрескивающая свеча. Тогда она решила задуть свечу, потому что воск стоил денег, а им с Джонатаном приходилось экономить. Мина пересела на подоконник, так что свет луны падал прямо на письмо.
Из окна потянуло холодом, несмотря на то, что была середина мая; но едва Мина подумала о том, чтобы закрыть окно, как заметила снаружи странный туман. Он сосредоточился только за ее окном, и двигался словно бы с какой-то целью. Мина решила, что, должно быть, ее обманывают глаза, которые устали и перенапряжены после писания при столь тусклом свете.
Но у нее создалось впечатление, почти как если бы туман вползал в открытое окно, а потом в комнату. Туман окутал ее, и Мина поняла, что он ей не почудился, потому что она ощутила ледяное прикосновение.
Потом туман словно бы закрутился в центре комнаты, сгустился… нет, конечно, ей все это чудилось! Потому что туман вдруг изменил форму, превратившись в высокую человеческую фигуру…
Нет, это была не игра воображения, хотя, как этот человек попал в ее спальню, Мина не имела представления. Она боролась с паникой, которая угрожала затопить ее, зная, что паника не поможет, и что если этот человек грабитель, она сделает себе только хуже.
- Кто вы, и что вы делаете в моей спальне? - спросила она, дрожащим голосом – дрожащим, но только чуть-чуть.
Незнакомец не ответил на ее вопрос, но вместо этого протянул к ней руку.
- Мисс Мина Мюррей, я необыкновенно рад встрече с вами.
Голос у него был богатый, а акцент, который она различила, но не могла определить, придавал каждому слогу основательность, чувственность. В свете луны его кожа казалось бледной, смертельно бледной, за исключением губ, которые были ярко-красными. А в углу рта виднелось что-то, жутко напоминающее кровь…
Мина вздрогнула и отпрянула, вжимаясь в стену. Она ощутила себя нагой и уязвимой, потому что на ней была надета только ночная рубашка, и теперь она была уверена, что этот человек – если он и в самом деле был человек, а не что-то другое, - не замышлял ничего хорошего.
- Кто вы? - прошептала она, и голос ее дрогнул. - Вы не можете быть человеком, потому что никакой человек… не может превращаться в туман… если вы и в самом деле это сделали, и это не игра моего воображения…
Он улыбнулся, и зубы у него оказались острые, как клыки.
- Я и в самом деле не человек, и большинство людей назвали бы меня демоном… и все, что вам представляется, будто вы сейчас видите, вы видите как оно есть в действительности.
"Я сплю. Я уснула, пока писала письмо Джонатану, и мне все это снится. В моей спальне нет никаких зеленоглазых демонов с обольстительными голосами".
Гость придвинулся к ней, хотя она не успела понять, как он это сделал, потому что он не ступал по земле. Мина замерла, все тело онемело, когда он погладил ее по щеке. Его прикосновение было ледяным, отчего по телу пробежала дрожь – но также и странное возбуждение. Ей захотелось отстраниться, и это почти получилось, вырваться из-под власти странных чар, сковавших ее, - но тут незнакомец заговорил, тихо и убедительно.
- Не бойтесь, моя дорогая, я не сделаю вам ничего плохого…
Звук его голоса удержал ее на месте, и Мина закрыла глаза; а незнакомец склонился к ее шее, поцеловав бьющуюся жилку…
Полное осознание происходящего отрезвило ее, и Мина отпрянула, натягивая воротничок ночной рубашки повыше, чтобы прикрыть шею.
- Сэр, у меня есть жених… я понятия не имею, кто вы такой… я не знаю, какого сорта женщиной вы меня считаете, но никак не могу позволить вам, кто бы вы ни были, приходить в мою спальню и делать такие вещи…
Он рассмеялся.
- Я сомневаюсь, остались бы вы столь преданы вашему жениху, если бы знали, в каком он положении сейчас.
Сердце ее упало.
- Что вам известно о Джонатане?
Он коснулся губами ее уха, когда зашептал.
- Что в этот самый момент он спит и видит во сне других женщин, и воображает, как они целуют его с ног до головы, и что он совершенно забыл о вас, моя дорогая.
Она ответила так бесстрастно, как только могла.
- Я вам не верю.
- Можете верить во все, что вам угодно, но в конце концов вам придется признать тот факт, что ваш ненаглядный жених нисколько о вас не думает.
Луна все еще светила в полную силу. Мина сосредоточилась на ней вместо того, чтобы глядеть на этого ужасного мужчину - нет, этого демона, созданного ее воображением, который пришел, чтобы заставить ее усомниться в единственном человеке, которому она могла довериться, единственной вещи в мире, в которой она была уверена. Ей все это снилось. Иначе и быть не могло. Это ее собственные глупые сомнения реализовались таким образом. Все это было иллюзией.
Мина была так занята попытками убедить себя, что перед ней иллюзия, что не заметила, как гость отодвинул ее воротничок, снова обнажая горло.
- Джонатан больше ничего не значит для тебя, любовь моя, потому что ты теперь моя, - прошептал демон, и вслед за этим ее пронзила боль; Мина ощутила, что слабеет, пока не потеряла сознание…
Когда Джонатан проснулся, он обнаружил себя в каком-то темном глухом месте. Он едва мог двигаться, потому что его сдавливали стены. Джонатан поднял руки и надавил на потолок, и, к его изумлению, тот отошел, почти как крышка. Джонатан выбрался наружу, и увидел, что лежал в гробу.
Он едва не закричал. Но как только первоначальный ужас отступил, Джонатан принялся осматриваться.
Он находился в комнате, в которой проспал все то время, что пробыл здесь. По крайней мере, это не изменилось. Кто-то просто принес сюда гроб… и уложил его в этот гроб. Он не мог представить себе, почему, и ему совсем не хотелось об этом задумываться. И была ночь, потому что он, скорее всего, проспал целый день.
Пока Джонатан пытался отогнать мысли о гробе, он заметил, что кое-что совершенно переменилось. Его чувства… как-то обострились. Он видел, слышал, осязал все намного отчетливей. А когда он взглянул на свои руки, они оказались так бледны…
Вдруг на Джонатана разом обрушились все воспоминания о том, что произошло прошлой ночью. Неужели тот ужасный обмен кровью, который ему пришлось претерпеть, что-то в нем изменил? Джонатан поспешил к зеркалу, висевшему в спальне, чтобы взглянуть на свое отражение и убедиться, что это все еще он. Но когда он взглянул в зеркало, то не увидел себя там.
Это было фантастично, непостижимо. На свете не существовало таких вещей, как предметы, не отражающиеся в зеркале. Но… разве он не слышал сказок о демонах, которые не отражаются в зеркалах? И прошлой ночью, граф и те женщины… разве они не демоны? Господи! Что, если они каким-то образом превратили его в свое подобие? Может быть, то, что он поддался им, что он… наслаждался тем, что с ним делали, означало, что он навеки осквернен?
Джонатан осторожно поднял руку и ощупал свой рот. К своему ужасу, он обнаружил там клыки, точно такие, как у графа и его демониц. Теперь он сам превратился в демона. Навеки проклятый, отвратительная тварь, которая, без сомнений… питалась кровью.
Ужас своего положения охватил его, и он выбежал из комнаты, распахнув дверь, в поисках какого-нибудь выхода, какого угодно… Он каким-то странным образом понял, где находится граф, и в ярости вломился в дверь, за которой прятался этот монстр.
Тот сидел, спокойно читая книгу. И выглядел на несколько десятков лет моложе, чем прошлой ночью. Теперь он был хорош собой… хотя таким же зловещим, как и всегда.
- Что вы сотворили со мной, черт бы вас побрал? - Джонатан почти закричал на графа.
Граф едва поднял глаза.
- Я превратил вас в вампира, нежить, как я сам.
Его голос ничуть не изменился; акцент был таким же, как всегда.
- Вампира? Создание из готических романов?
Казалось, он в каком-то кошмарном сне, и Джонатан не мог поверить в то, что происходит. Голос немного возвысился, когда слова перешли в истерику.
- Создание, которое не мертво, но и не живо, создание, которое питается кровью, которое не выносит солнца?
Граф наконец закрыл книгу и посмотрел на Джонатана.
- Да. Именно так.
Джонатан растерялся от того полнейшего спокойствия, с каким граф ответил ему. Следующие его слова, однако, прозвучали еще более истерично.
- Но почему? Почему вы так прокляли меня?
- Мне нужен был кто-то, кто вынужден будет хранить мне верность, кто сможет послужить моим целям и у кого не будет другого выбора, кроме как подчиняться мне. Кроме того, вы заинтриговали меня. Мне стало любопытно, какой окажется ваша реакция на вампиризм.
Смесь ужаса, неверия и ярости, которые наполнили Джонатана в этот миг, вызвали у него желание выкинуть что-нибудь неожиданное, дикое.
- Вы сделали это со мной, потому что вам стало любопытно? Мы прокляли меня, навеки разлучили меня со всем, что составляло мою жизнь, с моей невестой, просто потому, что вам стало любопытно?
Кое-что в выражении графа изменилось при упоминании Мины – и это ужасно встревожило Джонатана, но сейчас у него не было сил об этом думать.
- В некоторой степени. Но вы более не можете задавать мне таких вопросов. Вы мой Новообращенный, а значит, подконтрольны мне. А что касается мисс Мюррей… у меня есть планы в отношении нее, которые могут оказаться весьма неожиданными для вас.
Вдобавок ко всему предыдущему, это последнее заявление поразило Джонатана больнее, чем могло бы в любое другое время.
- Если вы только посмеете тронуть Мину… проделать такое со мной было уже чудовищно, но не смейте трогать Мину…
Голос графа был холоден.
- Мы обсудим это позже. Сейчас вам нужно подкрепиться. А потом вы поймете, какой великий дар вы получили, подвергнувшись Обращению.
Он поднялся, и его черный плащ эффектно заклубился у его ног, когда граф покинул комнату, ожидая, что Джонатан последует за ним. И Джонатан пошел следом - неверие и потрясение исказили его черты.
- Боже милосердный… подкрепиться… Господи… это мне снится… этот монстр… Мина, боже мой… - бормотал он едва слышно.
Когда Мина проснулась утром шестнадцатого мая, она лежала в постели, как будто все это было сном. Она вздохнула с облегчением. Это был просто удивительный сон. Ощущая такую уверенность, она встала и оделась. Но когда она причесывалась перед зеркалом, заметила кое-что у себя на шее. Как будто бы… след от укуса.
Воспоминание о том темноволосом мужчине – если его можно было так назвать, потому что он был никак не человек, - вернулись с новой силой, и ощущение, как его зубы, острые, как клыки, впились в ее шею.
Она вздрогнула. Ей все приснилось, конечно же. А что касается отметин на шее, это просто совпадение. Может, укус какого-нибудь насекомого. И уж конечно, их оставил не демон, который проник в ее комнату в виде тумана и рассказывал ей ужасные вещи о ее женихе. Мина почти рассмеялась над собственной глупостью. Она всегда была практичной и здравомыслящей, и не имела склонности к таким фантазиям. Люси намного легче могла бы вообразить себе подобное.
Да, она сосредоточится на Люси, думала Мина, пока шагала короткой дорогой к школе, в которой работала. Она навестит Люси, как только закончится семестр. Она надеялась, что общество подруги развеет эти тревоги.
Но воспоминание о мужчине из сна преследовало ее целый день. Мина была рассеянна, и чувствовала странное утомление; ей было трудно работать так же четко, как всегда. К концу дня даже некоторые из детей начали спрашивать ее, все ли с ней в порядке.
Мина почувствовала облегчение, когда рабочий день закончился и она смогла пойти домой. Но когда она поужинала и, сделав все дневные дела, собиралась почитать перед сном, она зажгла свечу. Память о прошлой ночи была неразрывно связана с образом полной луны, и ей не хотелось думать об этом сегодня.
Во время чтения она непрерывно притрагивалась к шее, к отметинам на ней. Но ей было трудно сосредоточиться на книге, и даже не пришлось долго пытаться, потому что вскоре после того, как Мина открыла книгу, свеча погасла, без всякой видимой причины.
Сегодня луна была скрыта за облаками, и комната погрузилась в полную темноту. Дыхание Мины участилось, и воспоминания о событиях прошлой ночи – в этот миг они казались ей реальными, и ее охватила паника, которая часто приходит в такие минуты, - снова ожили в ее мозгу.
И затем, так же внезапно, как погасла свеча, она ощутила прикосновение холодной руки к своему плечу. Прикосновение было ледяным, как прошлой ночью… и Мина осознала, что все было на самом деле. Ее наполнил ужас. Она была в непроглядно темной комнате наедине с человеком, который был вовсе не человек – но особого рода демон, который питался кровью и который не должен был существовать. Демон, который, судя по всему, что-то знал о Джонатане.
Однако звук его голоса каким-то образом успокоил ее.
- Мина, ничего не бойся… теперь ты принадлежишь мне. Я унесу тебя туда, где твое место.
Она едва могла говорить от ужаса и стыда, но в конце концов заставила себя.
- О чем вы говорите? Вы не можете присвоить меня таким образом, как будто я вещь! Я даже не знаю, кто вы такой, и что вы собираетесь со мной делать!
Он ласково погладил ее по плечу. Мина по-прежнему не могла видеть его в темноте.
- Я граф Влад Дракула.
Это имя внезапно поразило ее. Мина его узнала…
- Вы тот, к кому отправился Джонатан… продавать дом.
Джонатан уехал к демону! Он мог быть уже мертв сейчас, умерщвлен этим кровопийцей!
И, словно он был способен читать ее мысли, граф немедленно откликнулся.
- С мистером Харкером все в порядке. Однако, если вы не подчинитесь мне, его положение может стать весьма неприятным…
Мина застыла.
- Нет, пожалуйста, не трогайте Джонатана…
Если его голос успокоил ее, то смех сделал прямо противоположное. У Мины озноб пробежал по спине.
- Думаю, я вполне объяснился, Мина. Я не трону Джонатана, если вы охотно сделаете то, что я скажу.
Ей не хотелось смиряться с такой ситуацией, она даже не вполне верила в нее, но у нее, судя по всему, не было выбора. Все еще ощущая его руку на своем локте, Мина опустила голову.
- Что от меня требуется… граф?
Несмотря на то, что ей следовало возненавидеть это существо, она почувствовала, что покоряется его голосу.
- Я избрал вас как свою возлюбленную, первую в этом столетии. Я унесу вас к себе домой, и там дарую вам всю силу, которой обладаю сам, включая вечную жизнь, так что вы станете моей навечно.
Это было невозможно. Невозможно и чудовищно. Самая мысль о том, чтобы провести так целую вечность… ее голос дрожал, когда Мина ответила.
- Если вы хотите сделать меня своей… шлюхой, если хотите использовать меня ради собственного удовольствия, угрожая жизни моего жениха, то, пожалуйста, хотя бы не заставляйте меня выносить этот позор целую вечность.
От мысли, что он намеревается сделать с ней, от ощущения руки, перебирающей ее волосы, у Мины навернулись на глаза слезы; но она не отстранилась и постаралась сморгнуть эти слезы.
- Думаю, вы меня не понимаете. Вы станете моей подругой, моей спутницей на все грядущие столетия. И хотя я, безусловно, буду наслаждаться вашей красотой, я избрал вас не только поэтому.
Она ответила шепотом.
- Тогда почему? Я ведь даже не красива. Почему вы прокляли меня таким образом?
Он начал гладить ее по щеке, и у нее дыхание перехватило, когда она снова услышала его голос.
- Я наслышан от вашего суженого о вашем уме, и видел ваш портрет, который он носит при себе. Может, вы и не соответствуете идеалу женской красоты, принятому в современном обществе, но вы, бесспорно, красивы. А когда я пришел, чтобы увидеть вас, потому что был заинтригован вами, я заметил в вас искру… проблеск чего-то, что редко замечаю в ком-либо, и никогда до сих пор не видел в смертных. Я захотел… ощутил потребность овладеть этим, навеки уберечь от тлена. И вы, бесспорно, заслуживаете такого дара, вам невозможно полностью развить свои способности в убогом человеческом обществе.
Никто, даже Джонатан, только не Джонатан, никогда еще не говорил ей подобных комплиментов. Мина никогда не хотела этого. И теперь ей не следовало обманываться лестью. Но, возможно, в отчаянии подумала она – и ощутила истерическое желание засмеяться, - ей лучше было бы поддаться таким словам. Тогда… вечность в обществе демона будет легче вынести.
Но пока Мина только кивнула, в глазах все еще стояли слезы.
- Можете ли вы хотя бы дать мне немного времени, чтобы все обдумать?
В этот раз его голос прозвучал холодно, и совсем ее не успокоил.
- Нет. Я заберу вас с собой сегодня же.
У нее занялось дыхание.
- Сегодня?
Сегодня же разлучиться со всем, что она знает и любит? Никогда больше не увидеть Люси, или…
- Смогу ли я хотя бы видеться с Джонатаном в этой… новой жизни?
Граф снова рассмеялся.
- Да, моя дорогая, вы почти наверняка сможете видеться с Джонатаном. Но вы узнаете об этом позже. Теперь нам пора. Путь до Трансильвании далек.
И прежде, чем она успела совершенно осознать последние слова, клыки графа во второй раз пронзили ее шею, и Мина ощутила, как он поднимает ее на руки, прежде чем потеряла сознание.
Джонатан стоял на коленях на полу своей спальни, схватившись за голову. Руки его были в крови, так что волосы оказались тоже в крови, но он едва это заметил. Все, о чем он мог думать, было, что он только что убил незнакомого юношу. Что он стал убийцей. Что он пил кровь другого человека, пока тот не умер. И что ему придется делать это каждую ночь целую вечность.
Он услышал шаги в коридоре и неохотно встал и подошел к двери, чтобы выглянуть наружу. Это вернулся граф, на руках у которого была какая-то женщина, чьи темные волосы скрывали лицо. Ночная сорочка свалилась с одного плеча, обнажив две отметины, несомненно, от укуса, на шее. Наверное, какая-то женщина, которую граф соблазнил и принес в свой замок, чтобы прикончить.
Но ее волосы были в точности того же оттенка, что и у Мины… С грустью Джонатан подумал, что никогда больше не увидит Мину: не в таком обличье, как теперь. Он ни за что не хотел бы окунуть ее в этот мир крови и боли. Джонатан совершенно позабыл, что граф упоминал Мину ранее.
Мина очнулась, чтобы обнаружить себя в комнате, которой никогда раньше не видела. Но все в этой комнате блистало роскошью – роскошнее, чем даже в доме Люси. Одеяла на кровати были из богатой тяжелой ткани, которая казалась намного теплее, чем тонкие одеяла, которыми Мина укрывалась дома. Над кроватью висел алый балдахин, и хотя Мине он не очень-то понравился – выглядел слишком экстравагантно, даже порочно, – ей пришлось признать, что он великолепен. Мебель в комнате была из темного дерева, украшенного искусной резьбой.
Для нее было приготовлено платье, цвета засохшей крови, от которого она вздрогнула. В сущности, того же цвета, что и пятна на ее ночной сорочке, которые точно были кровавыми. Осознав это, Мина быстро стащила с себя рубашку.
Но она застыдилась, надев платье. Мина редко надевала преимущественно красное; это представлялось ей слишком вызывающе. А подаренное графом платье было еще хуже тем, что вырез оказался слишком низким: такое невозможно было надеть где-нибудь, кроме как в притоне разврата. И это платье едва доходило до икр, и Мина не нашла никаких нижних юбок и другого белья, так что значительная часть ног оказалась обнажена. Она также не нашла никакого корсета, и в подобном позорном наряде ощутила себя почти обнаженной. Но потом решила, что это, в конце концов, не так уж важно, если единственный, кто ее увидит, будет пленивший ее ужасный демон. Если Джонатан увидит ее в таком платье… нет, она этого не выдержит.
Дверь в комнату оказалась заперта, но для нее была оставлена еда – а также книга, посвященная нежити. Мина принялась читать, пока ела, и скоро ей стало ясно, что это то самое, что есть ее похититель – Влад, так его звали. И в такое же существо он намеревался превратить и ее.
Как только Мина осознала это, она с плачем повалилась на кровать. Два дня назад ее даже не посещали никакие подобные мысли. Единственной ее тревогой была тоска по Джонатану, и количество работы, которую ей предстоит сделать к окончанию семестра, когда она сможет поехать навестить Люси. Теперь же она была заперта в комнате где-то в Трансильвании, одетая в платье, которая со стыда бы сгорела надеть где-нибудь еще, ожидая, когда сядет солнце и тварь, которая захватила ее в плен, вернется, чтобы превратить ее в такое же чудовище, проклятое навеки.
Она быстро прочла книгу, хотя скоро закапала страницы слезами – представив, как ей придется еженощно пить человеческую кровь и никогда больше не видеть солнечного света. И перед глазами неизменно стоял образ Влада Дракулы, ужасающий и волнующий.
Никто больше не пришел в комнату за весь день, ни затем, чтобы принести ей еще еды, ни затем, чтобы поговорить с нею. К тому времени, как село солнце, она порядком проголодалась, и начала задаваться вопросом, не бросили ли ее тут навеки. Но в скором времени после заката дверь отворилась, и появился граф Влад Дракула.
Мина застыла на месте, не зная, как себя вести. Он же заговорил самым обычным тоном.
- Добрый вечер, Мина. Я надеюсь, вы всем довольны?
Она кивнула, не зная, что сказать.
Увидив, что она молчит, граф заговорил снова, теперь повелительным тоном.
- Встаньте, пожалуйста, дорогая. Я хочу на вас посмотреть.
Она не привыкла, что к ней относятся, как к вещи, и ей не понравилось такое обращение – но, наверное, ей придется его терпеть. Она предала себя в руки демона, чтобы Джонатан не пострадал. Теперь демон волен поступать с ней, как пожелает.
Мина встала, хотя и с неохотой, опустив голову, не в силах встретить взгляд его горящих зеленых глаз. Но он поднял ее голову за подбородок ледяным пальцем, заставляя посмотреть на себя. А потом склонился к ней, чтобы поцеловать.
Поцелуи, которые они с Джонатаном дарили друг другу, всегда были целомудренными, как и полагается жениху и невесте. Этот же был другой, порочный, головокружительный, страстный. Когда граф оторвался от нее, Мина задыхалась. Увидев это, ее похититель улыбнулся.
- Видишь, что я могу даровать тебе? - прошептал он ей. – Ты будешь вечно рядом со мной, и разве ты не думаешь теперь, что полюбишь меня навеки, как никогда бы не полюбила Джонатана? Это будет бесконечное блаженство для нас обоих, Мина. Ты станешь моей спутницей, самой любимой, навсегда.
Наконец она обрела голос; заговорила медленно, обращаясь более к себе, чем к нему.
- Все кажется таким нереальным… словно сон… а во сне не бывает таких вещей, как вина или неверность… таких вещей, как грех…
Она взглянула прямо в его глаза.
- Даже если это сон, я знаю, что… когда я рядом с тобой, я чувствую себя совсем иначе, чем когда я рядом с Джонатаном…
Мина возненавидела себя за эти слова, зная, что они неправильны, ужасны, но она говорила правду - и она ведь останется с этим существом навеки. Разве ей нельзя получить хоть какое-то удовольствие от такого бытия? Но Мина все еще говорила неуверенным, задыхающимся голосом.
- Твой голос, твои прикосновения… чаруют меня… я не верю, не могу поверить, что это любовь, но, возможно… через две сотни лет я полюблю тебя.
Она глубоко вздохнула.
- Что ж, возьми меня. Сделай меня своей. Привяжи меня к себе навеки, и если это сон, тогда я попросту проснусь и не буду чувствовать себя виноватой.
Она услышала, как он прошептал:
- Да…
И потеряла себя в его прикосновениях.
В следующую ночь Джонатан, как и в предыдущую, проснулся в гробу, точно очнулся от кошмара, и ощутил отчаяние, осознав, что не спит. Он со вздохом выбрался из гроба и оделся, обратив внимание, каким неуместным кажется простой черный гроб в роскошно обставленной комнате.
Он попытался отвлечься от реальности, отправившись бродить по замку. Он смог ненадолго забыться в библиотеке, но в конце концов ноющий голод, жажда крови, завладел его мыслями. Голод только усиливался от неизвестно откуда взявшегося сознания, что где-то в замке есть живой человек. Возможно, та самая девушка, которую граф принес сюда прошлой ночью, и которую явно еще не убил.
Три вампирши – он все еще не знал их имен – однажды пришли к Джонатану, ластясь к нему, как к графу прошлой ночью. Но они были ему отвратительны, в своих непристойных нарядах и с непристойными речами. Джонатан вспомнил, что когда-то наслаждался даже тем, как они пили его кровь, и на душе стало еще гаже. Слава богу, Мина никогда об этом не узнает. Так что Джонатан отправил демониц прочь, и, к его изумлению, они и в самом деле послушались.
Вскоре после их исчезновения ощущение присутствия смертного вдруг пропало. Не то чтобы совсем пропало, но изменилось… как будто он перестал быть смертным. Джонатану хотелось бы смочь вечно противостоять голоду, но голод теперь стал мучительным, и, к тому же, Джонатан ощутил внезапное сильное желание узнать, что же сталось с неизвестной девушкой.
И он снова отправился на поиски графа, пользуясь той связью, которая теперь существовала между графом и ним самим, как его Новообращенным. Джонатан вошел в комнату, в которой дверь была приоткрыта и горел свет. Он распахнул дверь и вошел без колебаний.
То, что он увидел, наполнило его ужасом. На кровати, полог которой был откинут, лежала… Мина, с головы до ног в крови, едва прикрытая одеялом. А рядом с нею сидел граф, в расстегнутой рубашке, тоже весь в крови. Он нежно гладил Мину по щеке, и она улыбалась ему.
Джонатан схватился за косяк, чтобы не упасть.
- О боже… - прошептал он, не веря своим глазам.
Увидев Джонатана, Мина потеряла самообладание и разрыдалась: ее затопило чувство вины за то, что она только что сделала, вместе с сознанием, что случилось с Джонатаном, когда она увидела его клыки.
А граф Влад Дракула только улыбался, глядя на двух бывших людей, которых он сломал и сделал своими.
