Глава 1Бывают же такие дни на свете когда мы совершенно разбиты? Первое сентября – одно из таких дней. Некоторые ботаны из средней школы утверждают, что в этот день Гитлер напал на Польшу. Однако они не учитывают крохотный нюанс нашей жизни: Гитлер напал на Польшу всего один раз. Школа же нападает на своих несчастных пленников в течении одиннадцати лет. На это справедливое замечание никто не обращает внимания… А жаль…
Майя Андрианова должна была идти в эту поистине кошмарную дату в восьмой класс. Малым утешением в этом учебном году было то, что в школу перевёлся новый парень, раньше учившийся в другой школе, расположенной по соседству. Другие бы сказали: обыкновенный парень, ничего в нём нет не обычного. Но это потому, что они не видели того, что видела Майя, или как её называли близкие друзья Масяня. От куда взялась эта кличка толком объяснить не мог никто: ни сама Майя, ни её лучшая подруга Лиза, занимающаяся бальными танцами.
Он был красавчиком. Тёмно-русые волосы взлохмачены, словно насмехаясь над одним словом «порядок», джинсовая куртка расстёгнута настежь, кроссовки всегда были неизменной частью его облика: хоть в лютый мороз, хоть тридцатиградусную жару. Так же он носил чёрные джинсы с ремнём, пряжка которого смахивала на руку человеческого скелета. Собственно это она и была, только из серебра.
Обычно крутые папы, завидев такого парня в школе своей дочери, а ещё того хуже – в одном классе и за одной партой, тут же бросаются рассказывать различные истории. Чаще всего речь заходила про то, как «одна девочка» встречалась с одним мальчиком, а потом её зарезали в школьном спортзале, утопили в пустом бассейне и задушили в подъезде собственного дома. Иногда ещё приписывают, что несчастную и многострадальную девочку разрубили топором, упаковали в мусорные пакеты и распихали по всем урнам города! Мораль сих историй плотно сводилась к тому, что с мальчиками встречаться опасно, и надо сидеть дома – лет до семидесяти!
Услышь все те подробности, какими описывали все действия этого «одного мальчика» отцы, знаменитая Агата Кристи от зависти к такому бурному воображению повесилась бы в общественном туалете. Сдерживало её только то, что она давно покоилась в сырой земле, а дважды умереть, к её огромному сожалению, был никто не в силах. Да и к тому же, миссис Кристи была манерной англичанкой, которой не свойственно понимать русскую речь во всех её окрасах и смыслах. Так что со столь эффектным самоубийством пришлось бы повременить.
Но надо вернуться к парню. Его звали Борис. Тоже в принципе самое обычное имя. Но все девчонки от одного звучания этого имени балдели. И Масяня была не исключением. Правда, первое впечатление разрушилось в тот же час, когда они случайно столкнулись в коридоре ища кабинет, в котором восьмой «В» должен был встретиться после лета.
Школа № 22 была строго говоря и не школой, а музыкальной гимназией, и по уставу все её ученики должны были носить форму. Делилась форма на три критерия: для малолеток, средней школы, а так же старшей. Майя училась в предпоследнем классе средней школы, так что должна была носить не самую приятную форму. Она состояла из белой креп-сатиновой блузки, серой какого-то мышиного цвета юбки с синими горизонтальными полосками снизу и сверху, а так же из жилета в тон юбке с такими же полосками, повторяющими форму выреза. В особо зимнее время девушки из средней школы и старшей могли носить жакеты. Но если в старшей школе они были приятного синего цвета, чем-то напоминающим цвет тёмных джинсов, то в случае Майи и её одноклассниц это был банальный чёрный пусть немного изящный пиджак, с гербом школы.
Но вернёмся к самой истории. Майя шла по левому коридору третьего этажа, читая новые металлические таблички с выгравированными надписями уроков, которые вели в этом кабинете. Однако, иногда бывало, что в кабинете Биологии у её класса мог свободно вестись русский, или же в кабинете физики они занимались Обществознанием.
Поскольку с самого утра первого сентября лил проливной дождь, девочки получили разрешение носить жакеты, которые в первые три минуты приветственной речи Рады Валерьевны и хорового руководителя Петра Дмитриевича вымокли до нитки. Когда все ученики после торжественной линейки разбрелись по кабинетам, Майя скинув с себя мокрый до нитки пиджак побежала в раздевалку. Повесив мокрый, как после стирки, пиджак на батарею, она, перескакивая через три ступеньки, побежала на третий этаж. И только поднявшись на верхнюю площадку, вспомнила, что номер кабинета остался в кармане сохнущего в раздевалке на первом этаже жакета.
Утешив себя тем, что бумажка уже давно промокла в кармане, а чернила расплылись, Масяня начала вертеть головой, пытаясь сообразить в какую сторону ей идти. В памяти невольно всплыла картинка с пробирками и раковинами. Такое часто бывало: когда Майя заблуждалась или стояла на развилке дороги, кто-то извне посылал ей некие ведения, упрощающие поиск. Так стало и сейчас. Хотя Майя поначалу пыталась разобраться с этими явлениями, но потом убедила себя, что это просто её интуиция. Которая (вот странность!) никогда её не подводила.
Кабинет химии был самым последним по правому крылу третьего этажа. Там всё время что-то кипятилось, взрывалось или записывалось. Ученикам младше восьмого класса строго запрещалась входить туда. Однако для мальчишек из восьмого «В» сказать, что что-то запрещено или строго-настрого запрещено, они тут же ломануться делать это что-то.
Однажды в феврале, когда ещё пятый «В» сидел в коридоре и дожидался учителя по математике, которая должна была открыть кабинет, Ванька Смирнов вдруг обнаружил валяющуюся под батареей в коридоре шпильку. Затем Смирнов подкрался к таинственной двери и начал так осторожненько ковырять шпилькой в замке. У Майи тогда возникло какое-то не очень хорошее предчувствие. Вроде бы ничего сверх-ужасного не происходит, но настойчивый интуитивный колокольчик звонил, требуя убраться подальше. После выходки Ваньки наказали практически весь класс, кроме Майи и Анюты, которая была в это время в столовой, доедая своё пирожное, был вызван к директору на ковёр, для выслушивания проникновенной лекции о правилах и зачем их создают.
Поправив сумку, Майя поспешила к заветному кабинету, когда натолкнулась на новенького Бориса. Больно стукнувшись лбом об его плечо, она упала, раскидывая вокруг себя блокнот и ручки с карандашами. У Бориса же на лице появилось какое-то брюзгливо-снисходительное выражение и, небрежно бросив ей: «По аккуратнее, так и людей можешь с ног сшибить», небрежно вошёл в класс, где уже разворачивалось собрание.
Майя зло запыхтела, поднимаясь на ноги и собирая ручки с блокнотом и карандашами в сумку. Так первая великая «любоу» сыграла в ящик после первой же дюжины реплик и взглядов. Майя очень бы удивилась, если этот парень оказался чуть умнее табуретки. Но, как говорили девчонки из старших классов: «Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны и немного богаче Рокфеллера».
Не постучав в дверь, Майя тихонько проскользнула в класс, надеясь остаться не замеченной, однако не тут-то было:
- Андрианова! – голос Ларисы Станиславовны звучал, как гром средь ясного неба. – Где вы прохлаждались в течении пятнадцати минут. Скажите, опять проспали? И что с вашой униформой?
Оглядев себя в зеркалах, висящих над раковинами, для большего освещения класса, Майя поёжилась. Правый рукав блузки был испачкан чернилами из чёрной гелиевой ручки, юбка помята, а левый рукав в пыли, словно она валялась на полу. Довершал её образ лоб, на котором, стараниями плеча Бориса, вот-вот должен был образоваться синяк.
Поймав на себе ироничные взгляды одноклассниц, Майя растерялась ещё больше. Положение ухудшила Верка Базарова – первая сплетница школы, которая с ехидной улыбочкой заявила:
- А вдруг у Андриановой личная жизнь, а, Лариса Станиславовна? Наверняка она была в туалете.
- Зачем? – не поняла классная, удивлённо переводя взгляд то на Майю, то на Базарову.
Верка хихикнула и как бы между прочим сказала:
- Ну, целоваться с мальчиками можно где угодно.
Весь класс, как по команде, уставился на Масяню. Кто-то смотрел с откровенным смехом, кто-то с сомнением, а кто-то с отвращением. У Майи внезапно появилось стойкое желание запустить в Верку чем-нибудь тяжёлым, чтоб та наконец-то успокоилась. У Базаровой, что ни день, то паранойя: вечно во всём ищет любовную связь. И иногда так находит, что только держись. Мастер и Маргарита отдыхают на Гавайях, а Джульетта нервно курит в сторонке.
- Отвали, мне и так плохо, - Майя не любила связываться с Базаровой, так как та из любой реплики выковыривает тайный смысл.
- О, все слышали! – Верка торжествующе ткнула в Майю тоненьким пальчиком. – Она целовалась с каким-то мальчиком в туалете, а он её бросил и теперь Андриановой плохо! Наверное, ты его очень сильно разочаровала.
- Да нет же! – крикнула Майя и… поняла, что её подловили. Вопрос был с двойным дном. Верка любопытно наклонила голову и задала новый вопрос:
- Так ты всё-таки целовалась! И кто же этот счастливчик?
- Никто, - рявкнула Майя, начиная терять терпение. – То есть я ни с кем не целовалась! Особенно в туалете.
- Правда? – елейным голосом поинтересовалась Базарова и уже открывала рот, чтобы задать ей новый вопрос, как их прервала Лариса Станиславовна.
- Базарова, угомонитесь, поживите для разнообразия своей жизнью, не вмешиваясь в чужую хоть одну минуту, - Верка замолчала, обиженно надув губы, но теперь Лариса Станиславовна повернулась к Майе и та поняла, что сейчас её очередь. – А вы, Адрианова, садитесь на место. Мы ещё поговорим о вашем поступке после!
Масяня облегчёно выдохнула: зная из классную, могло быть и хуже, и села за четвёртую парту левого ряда. Её законное место с четвёртого класса. Иногда она сидела и на правом ряду, чтобы не заработать косоглазие, однако четвёртая парта оставалась неизменной. Как и соседка – Ната Колесникова.
Не особо вникая в речь Ларисы Станиславовны о том, как надо обращаться с новым школьным инвентарём, Майя плавно расползлась по парте. Вдруг она почувствовала, как на неё кто-то ехидно смотрит. Обернувшись, она поймала взгляд Бориса, сидевшего за третей партой среднего ряда. Тот только странно усмехнулся.
- Спасибо! – одними губами прошипела Майя, демонстративно отворачиваясь. Но тут же столкнулась с хищным взглядом Верки, сидящей впереди неё.
- Так Боря Ободин и есть тот самый счастливчик? – Базарова метко стрельнула глазами в отвернувшегося парня. – И как у вас там всё было? Он хорошо целуется?
- Могу сказать одно, - торжественно начала Майя, и Верка живо навострила уши. – Пока!
В следующее же мгновение румяная физиономия Базаровой отвернулась, потирая рукой прихлопнутый учебником по Биологии нос.
