Охотник

Глава 1

Пролог.
Давай забудем, сердце!
Ведь больше его нет.
Ты позабудь его тепло,
А я забуду свет.
Эмили Дикинсон.

Горе – странная вещь. Особенно, когда оно происходит неожиданно. Это все равно, что обмотать все мое тело лейкопластырем, а потом содрать вместе с кожей. Не самое приятное зрелище. Иногда я целыми днями лежала в наушниках на кровати с закрытыми глазами, лишь бы не видеть и не слышать того, как улыбаются и смеются люди за окном. Были недели, когда я работала сутками, лишь бы не возвращаться в дом, который стал слишком большим для меня. Меня часто мучают бессонницы. Однажды в очередную бессонную ночь я смотрела телевизор. Показывали фильм «Сумерки». Эдвард Каллен вышел на солнце, его кожа сверкает, словно миллионы бриллиантов.
— Вот почему мы не выходим на солнце, люди поймут, что мы другие.
Я засмеялась. И вдруг я почувствовала, что осквернила гробницу. Испугавшись, я закрыла рот руками.
«Он бы тоже решил, что это смешно», - крутилось у меня в голове.
Только слезы снова потекли из глаз, а я уже и не пыталась этого прекратить. Бесполезно.
Когда-то он помог заполнить дыру в моей груди, образованную после смерти Деймона. Сейчас эта дыра в два раза больше, и я не знаю, смогу ли я со всем этим справиться. Слезы текли с невероятной, еще большей силой, и, дрожащим голосом я прошептала:
— Я никогда тебя не забуду. Я люблю тебя…
Я наконец это признала, только он этого уже не услышит…


Глава 1.
"Дорогой дневник! Сегодня мне снова приснился Деймон, и, волей неволей, я снова думаю о нем с самого утра. Наверное, я схожу с ума, но в первые секунды своего пробуждения мне показалось, что я чувствую его запах на своей подушке, что его тепло все еще сохранилось на смятой простыне. Но протянув руку я снова убедилась, что вторая половина кровати все такая же холодная, как и весь мир вокруг. Мир без него.
С фотографии, что стоит на прикроватной тумбочке, он смотрел на меня все теми же влюбленными глазами, в которых я так любила тонуть, не просив о помощи. В его взгляде вопреки времени все еще сохранилась невероятная прелесть смеси любви, страсти, желания и чего-то еще, чего-то неизвестного и загадочного. Мой Деймон. Тот самый Деймон, которого я любила. Которого люблю.
Фото. Вот что осталось у меня от того, кто был мне дороже, чем воздух.
Каждый день я задаю себе вопрос: «Почему он? Почему он умер, а не я?». Если бы только у меня был выбор! Я бы, не раздумывая, отдала свою жизнь ради нескольких минут с ним!
Больше года прошло, а меня до сих пор постоянно спрашивают: «Елена, как ты?».
«Я в порядке, спасибо» - каждый раз повторяю я уже наизусть заученную фразу. Когда люди спрашивают, как у тебя дела, то, вероятнее всего, они не хотят знать ответ.
Но все не в порядке. Все становится хуже с каждым днем. Я не знаю, что мне делать…".
Лето ушло незаметно, не предупредив никого. За ним потянулись вдаль птицы, а дни, растерявшись от внезап¬ных перемен, испуганно съежились, уступив место власт¬ным чернобровым ночам. Тем лучше для Елены. Чем раньше начинает темнеть, тем раньше можно закрыться в своей комнате и притвориться спящей. Только так можно избежать навязчивых разговоров тети и попыток Кэролайн вернуть Елену к жизни.
Очередь к кассе продвигалась все ближе и ближе, совсем чуть-чуть и Елена сделает то, что должна была сделать уже давно.
За окном дети все так же возвращались домой из школы с ранцами, которые больше их самих. Старики сидели в парке на лавочках, играли в шахматы и читали книги. Молодые влюбленные лежали на траве и держались за руки. Женщина лет тридцати прогуливалась с коляской. Все как всегда. Жизнь кипит полным ходом. Все продолжают жить, радоваться, любить. Город был таким до Деймона, будет и после. Для всех. Только не для Елены.
Мистик Фоллс стал ей противен, куда бы она ни посмотрела, все вызывало у нее отвращение и ненависть. Как? Как люди могут жить, если ОН умер? Как мир до сих пор не рухнул, если в нем больше нет Деймона?
Только Стефан мог понять Елену, потому что Стефан тоже любил его, только для него эта потеря была такой же болезненной, как и для Елены.
— Я говорил с Алариком… - сказал он ей неделей назад, - он мог бы изменить твои воспоминания о Деймоне. Так ты снова сможешь жить, Елена. Ты ничего не будешь помнить.
— Я ценю твою заботу, Стефан, - проговорила она тогда сквозь зубы, она никак не ожидала такого предложения от Стефана, теперь она обозлилась еще и на него, - Но я не хочу. Я не хочу забывать.
На часах половина четвертого. Тик-так. Если она успеет за полчаса купить билет и собрать все необходимые вещи, то она успеет к первому рейсу. Тик-так. Джэксонвилл, штат Северная Каролина. То, что нужно. Тик-так.
— Девушка! ДЕВУШКА!
Елена оторвалась от своих размышлений, и, как оказалось, подошла ее очередь. Девушка за кассой явно нервничала, косо поглядывая на Елену и стуча фалангами пальцев по столу.
— Не задерживайте очередь! Вы билет брать будете?
— Я… да, прошу прощения…
— Елена! – прозвучал до боли знакомый голос прямо за ее спиной. Слезы предательски хлынули из ее глаз, когда она повернулась лицом к Стефану.
С минуту они молча смотрели друг на друга, после чего Елена упала в его объятия. Слишком долго она была вынуждена казаться сильной, но теперь она дала волю слезам, пока Стефан гладил ее по волосам.
— Я больше так не могу…
— Знаю, знаю…
— Я должна это сделать, Стефан…
— Понимаю.
— Прости, что не сказала тебе.
— Ну что ты, не бери в голову.
— Молодые люди, я вам не мешаю? – кассирша уже не просто нервничала, она была настолько раздражена, что, казалось, еще секунда, и она просто взорвется на своем же рабочем месте.
Елена достала из сумки несколько десятидолларовых купюр и протянула в руки красной, как помидор, девушки.
— Один эконом до Джэксонвилла, пожалуйста.
***
С приходом домой Елена старалась вести себя, как обычно: поздоровалась с Джереми, натянуто улыбнулась тете Дженне, а когда та позвала ее ужинать, сказала, что не голодна.
— Елена… я понимаю, тебе тяжело, но нельзя же морить себя голодом! Тебе нужно питаться, получать витамины и…
— Дженна, все в порядке, правда. Мы с Кэролайн ходили в кафе, и я съела огромный гамбургер.
— В кафе? Отлично, Елена, я так рада, что ты снова общаешься с друзьями!
— Да… вообще-то, она сегодня устраивает вечеринку. Думаю, я туда схожу.
Боже, как же Елена не любила врать, а главное, она этого делать совсем не умела. Но тетя, похоже, поверила, раз ее лицо так засияло и засветилось от счастья.
— Правда? То есть, конечно, конечно же, иди!
— Я тогда пойду, соберу сумку. И да, ночевать я, скорей всего, буду у нее.
— Да-да, хорошо, не буду отвлекать! Хорошо повеселитесь!
Елена улыбнулась и направилась вверх по лестнице в свою спальню, где ее уже ждал Стефан.
— Черт возьми, ты меня напугал!
— Не понимаю, почему бы тебе просто не сказать правду?
— Просто… понимаешь, Стефан… она ни за что не отпустит меня. Будет читать нотации о том, что жизнь не заканчивается и нужно с этим справляться и…
— Да, конечно. Я должен был сам догадаться.
Елена вытащила небольшую дорожную сумку с верхней полки шкафа и стала складывать туда одежду, косметику, фотографии. Брать с собой чемодан опасно, тетя сразу поймет, что здесь что-то не так. Елена последний раз оглядела комнату вокруг себя, такую уютную и родную. Через час она сядет в самолет и улетит из этого города, возможно даже, навсегда. Пусть временами она ненавидела Мистик Фоллс, ненавидела всех его жителей, но сейчас ей, почему-то, стало невыносимо грустно.
Стефан стоял возле ее кровати и держал в руках совместную фотографию Елены и Деймона, вырезанную в форме сердечка.
— Он все еще снится тебе? – спросил он ее, не отводя завороженного взгляда от двух влюбленных, улыбающихся ему с фотографии.
— Каждую ночь.
— И… что он делает?
— Он просто… улыбается мне.
Стефан посмотрел на Елену, ее глаза уже наливались слезами.
— Осталось всего пятьдесят минут до вылета. Нам нужно идти.
— Да, конечно, - Елена смахнула покатившиеся слезинки с лица, взяла сумку в руку и направилась к двери, - встретимся во дворе.
Стефан улыбнулся и выпрыгнул в окно.
***
В аэропорту было, как обычно, до невозможности шумно. Кто-то никак не мог разобраться со своим багажом, кто-то, горланя на весь зал, пытался сдать билеты и вернуть деньги, у кого-то уже битый час плакал грудной ребенок.
До посадки осталось пять минут. Стефан и Елена сидели молча, и, похоже, обоих это устраивало. Елене совершенно не хотелось ничего говорить. Ей казалось, что если она скажет хоть слово, то тут же расплачется.
Три минуты.
Две.
Объявляется посадка.
— Давай сумку, Елена, я помогу.
— О, она совсем не тяжелая, спасибо.
— Не выдумывай.
Ну вот, настал этот момент, которого Елена боялась с того самого времени, как услышала голос Стефана за своей спиной у кассы, когда она собиралась купить билет. Что говорят люди друг другу, если они расстаются навсегда? Нужно ли давать пустые обещания о том, что когда-нибудь они обязательно встретятся? Внезапно Елена ощутила резкий укол совести перед Стефаном: он совсем недавно потерял брата, а теперь еще и теряет ее.
— Елена... я знаю, что просить тебя остаться бессмысленно… я хочу сказать, что я уверен, ты сделаешь так, как считаешь нужным. Ты в любом случае сделаешь правильный выбор.
В горле Елены застрял огромный ком, как же ей теперь заговорить? Что, если она сейчас не сможет вымолвить и слова, что этот ком будет душить ее и заглушать все ее слова, не давая им вырваться на свободу?
«Елена, соберись, не стой, как истуканка!» - приказывала она себе, после чего все же решилась собраться с духом и сказать хоть что-нибудь. Голос дрожит, но сейчас и так сойдет:
— У меня к тебе одна просьба. Ты не мог бы пока ничего никому не говорить? Особенно, Кэролайн. Хотя бы ближайшие несколько дней. Прошу.
— Конечно, о чем речь.
Не плакать, не плакать, не плакать!
— Мисс, ваш билет… - Елена протянула свой билет стюардессе, осталось пару мгновений, и она зайдет в самолет, откуда будет смотреть сверху вниз на город, который она будет помнить всегда, но в который не решится вернуться.
Елена обняла Стефана, из последних сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, и молча отправилась к двери, что ведет к самолету.
— Елена! – и она снова повернулась к Стефану, - Береги себя.
— Прощай, Стефан.
— Увидимся, Елена.
И стюардесса закрыла дверь, прям перед ее носом, не дав ей возможности последний раз помахать рукой Стефану.