Глава 1В доме, где подрастает полдюжины шустрых смекалистых общительных детей, и тишины и скуки не бывает с утра и до позднего вечера, чувствовать себя одиноким и никому не интересным – это особый дар. Так, по крайней мере, говорит мама. Тася покосилась на часы – праздник только начался, и стрелки от цифры шесть успели продвинуться ненамного. Сегодня в доме большое торжество – день рождения мамочки. Гостей собралось много – весь зал от их присутствия стал выглядеть золотым морем, у Таси сразу разболелалсь голова: и от обилия блестящих одежд, и от разноголосицы, и от предвкушения выступления. Вздохнув – чуть-чуть, чтобы не услышали братья и сестры – девочка заставила себя улыбнуться и как раз вовремя: Кира (младшая из сестер) только что закончила читать стихи в честь мамы и нарисовала пальчиком в воздухе сердце – неровное, чуть широковатое и от этого еще более трогательное. Конечно, зал наполнился умилительными восклицаниями, и даже самые серьезные мужчины были тронуты выступлением малышки с белым бантом на голове. Сестренка, что-то бойко отвечала на шутки господина в тускло-золотых одеяниях (как же называется этот цвет? Ей, Тасе, никак не запомнить, ведь только вчера мама говорила!), а вперед, тряхнув локонами, уже вышла Алиса со своим красивым, чудесным, просто волшебным подарком. Бабочки – крохотные, прозрачные, блестящие - взлетали с ее ладони и кружились в воздухе, создавая необыкновенные фигуры. И снова улыбки и аплодисменты, и мама радостно улыбается, подставляя ладонь для подарка, но бабочки, чуть касаясь ладони исчезают в воздухе, словно их и не было, и аплодисменты умнице Алисе звучат еще громче. Тася, теребя в руках свой подарок, вся измаялась, глядя, как бабочек становится все меньше – наступает ее время выходить с поздравлениями. Так и есть, счастливая Алиса, показав себя во всей красе, вернулась на свое место, и теперь все смотрели на Тасю. Кто-то из братьев фыркнул, предвкушая интересное. Девочка покосилась на отца, но тот был поглощен разговором с гостями. Надо идти. Чуть подвинув Леву, Тася вышла вперед и встала перед мамой. Золотое море окружало ее, жужжало, трепетало, мешало сосредоточиться. И все слова, которые девочка вчера разучивала вместе с няней, вдруг забылись. От переживаний, Тася потерла себе лоб и уронила рисунок на пол. Неугомонный Лева хихикнул за спиной.
- Что у тебя там, дорогая? – спросила мама, подбадривая. – Покажи мне, я хочу видеть.
Тася торопливо подняла листок с пола и протянула маме. Конечно, он чуть помят, и уголок надорван, но цветы получились красивыми, особенно вот тот тюльпан…
- Спасибо, я очень тронута, - кивнула мама, откладывая лист на столик, и Тася, обрадовавшись, что все так быстро закончилось, хотела было спрятаться обратно, за братьями, но вмешалась Кира. Младшая сестренка стянула рисунок со столика и стала пристально разглядывать цветы.
- А что он умеет? Они пахнут? Они распускаются? Нет? У-у, как неинтересно! Это просто рисунок! – громко выговаривала малышка, потрясая листком. В зале стало совсем тихо.
Тася посмотрела на краснеющую маму и сердце сжалось.
- А я что говорил! – шептал Лева за спиной. – Довольна?
Хорошо, что вмешался отец. Рисунок был водворен обратно на стол, Кире вручили самую большую конфету, чтобы не болтала, Тасю спрятали за спинами сестер и братьев, а к маме пригласили Леву с подарком, за который стыдно не будет. И Тася, слушая, как брат играет на невидимой скрипке, еле сдерживалась, чтобы не заплакать – красивая мелодия только добавила грусти.
***
- Ты даже в день рождения мамы плачешь! И в кого ты такая плакса? – говорила няня, ведя Тасю за руку по коридору. – Вытирай слезы, нехорошо будет, если кто увидит тебя такой зареванной. Все уже за столом сидят, а ее нет! Хозяин велел отыскать, а я стара уже, по этажам бегать! Чего тебе в библиотеке сейчас сидеть?
- Там бой храпов был, а я боюсь, они так страшно кусают друг друга…и копытами бьют…Жалко!
- Вот еще глупости, их же выращивают для этого! Всем нравится смотреть, как они бьются, а она – боится! Хозяева самых лучших храпов выписали, чтобы бились по-настоящему, таких редко увидишь. Алиса и Лева с утра уже по пять раз к клетке бегали, гадали, который победит. Ну, что еще?
- Чешется, - призналась Тася и поскребла плечо. - Нянюшка, можно я переоденусь? Можно мне синее платье?
- И не думай даже! Скажешь тоже, синее! Синее платье – простое, для дома. А нынче гости у нас, все самые знатные семьи собрались на торжество. И все девочки твоего возраста носят вот такие красивые платья. А подрастешь – будешь как мама носить золотые. А пожилые дамы носят платья оливковых тонов. Или сама не знаешь? Да не чешись ты так! Покажи…вон, расчесала до красноты, конечно болеть будет! Одни хлопоты с тобой… Платье нарядное - и то не по ней! Как тебя такую к гостям выводить? Ой, горюшко мне, да и только! И Кирочка, и Алисонька давно подле мамы сидят, и платья им не мешают, и все сами могут-умеют, а ты в кого такая получилась – ума не приложу! Ладно, ступай к себе, да сиди тихо, а я скажу – не нашла. Все лучше, чем позориться. Ну, беги!
Второй раз повторять было не надо – Тася шмыгнула в боковую дверь и дальше – по ступеням на третий этаж, в ту часть дома, где располагались детские комнаты. Нарядное блестящее платье жгло уже не только спину и плечи - чесалось и горело все тело. До спасительного домашнего платья оставалось совсем чуть-чуть, но у дверей комнаты Тасю ждал неприятный сюрприз. Гремящий ушан – домашний питомец Киры – разлегся прямо у порога и нагло скалился на остановившуюся перед ним девочку. И пусть сестры твердят, что ушаны – самые добрые существа, а гремящие ушаны – лучшие друзья маленьких девочек, у Таси отношения с этим милым зверьком не сложились с самого его появления в доме. Это у Алисы он грелся на коленях и урчал, а у Киры спал на подушке каждую ночь, Тасе же доставались синяки и укусы. Вот и сейчас зверь потянулся, встал и не спеша пошел в атаку, отлично понимая, что в коридоре больше никого нет, и Тася – добыча легкая. Легкая добыча оказалась еще и глупой – она сняла туфельку и стала махать перед мордочкой ушана, пытаясь отпугнуть. Ушан, если бы умел, громко засмеялся, но ему и так было хорошо: в два прыжка он достиг ног девочки, и вцепился крохотными острыми зубками в палец той самой ноги, с которой Тася сняла обувь. Зверек рычал от удовольствия, мотал головой, воюя с пальцем, отчего его огромные уши качались из стороны в сторону, пока девочка не пробилась к двери. И, как только Тася скрылась в комнате за плотно закрытой дверью, ушан лег обратно на пол, свернулся колечком и снова превратился в милого домашнего зверька.
Нарядное платье Тася аккуратно повесила в шкаф – мама будет недовольна, если дорогая вещь помнется или испачкается. Красные пятна на теле сразу перестали гореть, и девочка с удовольствием влезла в домашнее мягкое платьице. В нем и на кровати полежать можно. Внизу продолжался праздник – звуки музыки разносились по всему дому. Конечно, Тасе очень хотелось посмотреть, как папа и мама будут открывать бал, но здесь, в своей комнатке так уютно, спокойно! Жаль, что праздничный ужин она пропустила, и наверняка было ее любимое мороженое, но кое-что у нее на такой случай припасено под подушкой! Тася сунула руку под одеяло и вытащила сверточек – не далее, как вчера, она стащила с кухни кусок пирога с капустой. Ну, и чем не лакомство?
Не успела она дожевать последний кусочек, как на пороге появилась Алиса с ушаном на руках.
- Я так и знала, что ты тут. У мамы день рождения, а ты все в прятки играешь. И неужели ты не слышала, как жалобно скулит под дверью ушанчик? Иди, погуляй по комнате, малыш! А тебе папа велел передать, чтобы ты через пять минут была в зале. Няня ему все рассказала.
-Зачем он меня зовет вниз? – испугалась Тася, поднимаясь.
- Потому что у мамочки день рождения, и вся семья должна быть вместе! Ушан, осторожнее, ударишься! – Алиса подскочила к карабкавшемуся на кровать зверьку, чтобы тот не упал, и упустила из виду, что сестра пошла вниз не переодевшись.
Сама Тася о своем простецком наряде вспомнила слишком поздно. Остаток вечера прошел для нее как в тумане. Ее усадили на скамеечку у ног мамы и велели сидеть и молчать. Алиса сжалилась над ней и принесла вышивку, но вышло еще хуже: то ли от волнения, то ли от собственной неловкости, пальцы Таси никак не могли удержать иглу, и стежки получались кривыми, а пальцы – исколотыми. Иголка прыгала, падала, крутилась в ее руках, но вышивать никак не хотела. Однако, вышивка позволила девочке сидеть, не поднимая головы, и делать вид, что она занята делом. К маме то и дело подходили разные люди, говорили комплименты, выражали восторг по поводу дома, праздника, детей, и мама с каждым из них была вежлива и любезна. Несколько раз подбегали Лева, Алиса и остальные дети – раскрасневшиеся, запыхавшиеся, чуть-чуть утомленные танцами, гостями, поздним часом, но одинаково счастливые и возбужденные. Они обнимали маму за шею, что-то шептали ей на ушко, прикладывались головой к плечу, ластились, угощали самой вкусной конфетой, и упархивали обратно.
- Ну, а ты чего сидишь и не пойдешь поиграть со всеми остальными детьми? – чуть строго спросила одна из маминых приятельниц, обратившись к Тасе.
Девочка посмотрела на маму, пытаясь понять, как надо ответить, но мама молчала, и взгляд ее был странен. Тася поспешно опустила голову к шитью, и иголка, задрожав в руках, выскочила и упала на пол.
- Я поражаюсь твоему терпению, дорогая, - проговорила приятельница и сжала мамину руку.
- Это – мой крест, Долли. И чем больше я думаю, тем больше недоумеваю – за что? Но здесь стало нестерпимо душно. Ты не против, если я закажу мороженое?
