Господин Случай.

Глава 1

— Ну не надо..., — раздался из кабинки проникновенный голосок Миртл. — Не надо... Расскажи мне, что тебя мучает... Я тебе помогу...

— Никто мне не поможет, — ответил Малфой, содрогаясь всем телом. — Я не могу этого сделать... не могу... не получается... А если не сделаю поскорее, он сказал, что убьет меня.


Драко оперся на раковину. Слезы катились по его лицу и он даже не пытался их сдерживать. Миртл положила свою призрачную руку ему на плечо, наверняка пытаясь поддержать, но Драко было все равно. Иногда в жизни бывают такие моменты, когда тебя окутывает липкое безразличие ко всему, что происходит вокруг тебя - человек настолько погружён в пучину своего отчаяния или горечи, что не может думать ни о чем кроме своего горя, в том числе и о выходе из ситуации. Драко как раз переживал один из таких моментов. Вся его понятная и хорошо устроенная жизнь в последнее время рушилась, как карточный домик под дуновением слабого ветерка - медленно, но верно, карта за картой. Он был настолько погружён в размышления о своих несчастьях, что чуть не подпрыгнул от внезапно, как будто из ниоткуда, раздавшегося голоса, от которого Миртл вскрикнула что-то похожее на : "Только не она!" и поспешила спрятаться в одну из кабинок, оставив Драко одного:

- Не стоит, Драко Малфой, - голос звучал настолько мягко, что Драко сперва подумал, что это его мать - Нарцисса. Конечно, это было невозможно, да и голос звучал слишком загадочно-мечтательно для его матери. Какого же было удивление Драко, когда он обернулся и увидел... Луну Лавгуд, которая отстраненно смотрела на Малфоя, даже скорее не на него, а сквозь. Драко, разумеется, не хотел видеть никого, но Лавгуд он ожидал в последнюю очередь. Хотя, кто их знает, этих сумасшедших...

- Убирайся!- Малфой хотел, чтобы это прозвучало угрожающе, но он смог лишь почти прошептать эту фразу.

- Грустно, когда единственный, кому можно открыться - привидение, - как ни в чем ни бывало, нараспев продолжила Луна. Ее лицо озарила легкая улыбка, как ни странно, совсем не похожая на выражение радости, столь обычное для этого жеста.

Никогда в жизни Драко Малфой не встречал такого взгляда, таких глаз... Ему стало не на шутку не по себе. Казалось, что эта странная девушка видит его насквозь, видит каждый, даже самый темный, самый тайный уголок его души, видит задание Темного Лорда, видит все его неудачи, но... Как слизеринец не старался, он так и не смог найти в этих глазах ни капли осуждения или укора, лишь что-то странное, будто обволакивающее мягкой пеленой, от чего становилось как-то спокойно и тепло на душе. Понимание... Уже почти готовый раствориться в этом неожиданном чувстве покоя и защищенности, Малфой с усилием отогнал от себя подобные бредовые мысли. Тяжесть безысходности и одиночества снова навалилась на него. Драко не знал Луну Лавгуд, даже никогда с ней не говорил, но из слухов, ходивших по школе, помнил, что она представляет собой всего лишь странную, живущую в своих мечтах, до сих пор верящую в детские сказки нелюдимую дочь редактора какой-то шарлатанской газетенки. Асоциальный элемент, говаривали про таких на Слизерине. Как эта девушка, что даже не знает реальной жизни, сможет когда-нибудь его понять? Понять, каково это, быть на волоске от смерти? Нет, никогда, это абсурд. А глаза... Быть может, это всего лишь результат действия кого-нибудь зелья или чем там она на досуге занимается? Тем более, откуда Лавгуд может знать о задании убить Дамблдора, если она даже не всегда знает, где находится ее собственная обувь? Тень былой наглой издевательской усмешки промелькнула на лице Малфоя. Мерлин, как он только мог подумать о подобном...

Слизеринец снова отвернулся к зеркалу. В душе Драко зарождалась глухая ярость - почему его просто не оставят в покое? Что ей надо? Наверняка, его отец... Наверняка уже никогда не узнает об этом. От этой мысли на душе новоиспеченного Пожирателя стало еще сквернее, а слезы неконтролируемым потоком снова закапали в грязную раковину. Драко бы многое отдал, чтобы все стало как прежде. Бессилие. Как же он был бессилен. Бессилен перед Темным Лордом, само существование которого с каждым днем все больше связывало душу нитями отчаяния и почти животного страха, давя все сильнее, причиняя боль, проникая все глубже делая из наследника древнего рода безвольную куклу без прошлого и будущего. Бессилен перед Дамблдором, при каждом взгляде на которого зрачки расширялись от страха, а от смешинок в открытых голубых глазах в душу прокрадывалось непонятное чувство разражения, граничащего с гневом. Бессилен перед чересчур предприимчивым Снейпом, явно метившим на место отца Драко. Мерлин, да он был бессилен даже перед этой девчонкой! Все чаще слизеринец чувствовал, будто судьба просто забавляется над его несчастьями, подсылая все новые, ломая мосты в самых неожиданных местах...

"Поттер, он во всем виноват... Ненавижу... Поттер...?" Кажется, Малфой понял за чем эта к нему пришла. Теперь это было ясно как Божий день. Гарри Поттер решил позлорадствовать и подослал подружку шпионить за ним, как же он раньше не догадался! Ведь эти двое еще в прошлом году спелись, а в этом, так еще на этой треклятой вечеринке вместе были...

Почему... ну почему жизнь настолько несправедлива? Почему за мимолетным взлетом следует ощущение бесконечного падения в никуда, подкрепляемое знанием о неизбежном смертельном ударе и полнейшей неизвестности о том, когда это произойдет? Один... всего один раз он смог возвыситься, по-настоящему ощутить свое превосходство, как…
Ну ничего, Поттер еще пожалеет об этом, он еще на коленях перед ним будет ползать, грязный полукровка! Драко со всей силы сжал палочку в руке, глядя совершенно обезумевшим взглядом в зеркало, совершенно не узнавая в отражении себя. Да, они заплатят! Они все заплатят! Лицо слизеринца исказила уродливая гримаса злости и ненависти, бурлящая ярость обжигала изнутри, требуя немедленного выхода, в противном случае грозясь выкипеть самостоятельно или, и того хуже - взорваться подобно передержанному зелью. Малфой резко развернулся, вскидывая палочку:

-Кру…

-Сектумсемпра! - неожиданно низко прокричал чей-то знакомый голос.

Последнее, что увидел юный Пожиратель перед тем как волна боли захватила его, погружая в темноту, было обеспокоенное лицо столь ненавидимого им Поттера.