Маковое поле

Идеальная часть тела

Я все вре­мя из­ме­рял дли­ну но­са. Приз­на­юсь, с этим мне по­вез­ло. Нос был при­лич­ный. Па­ру зна­комых го­вори­ли, что да­же изящ­ный. Но не в этом де­ло. Из­вес­тно, что нос рас­тет всю жизнь. Я ждал и бо­ял­ся, что мой мо­жет уве­личить­ся. Но по­ка он ос­та­вал­ся на мес­те.

Это хо­рошо, по­тому что на мес­те не ос­та­вал­ся я. Иног­да шел, иног­да плыл, иног­да ле­тел. Но мне пос­час­тли­вилось с но­сом — он яв­лял ста­тич­ную точ­ку в прос­транс­тве, кон­стан­ту. Единс­твен­ная вещь, ко­торая ни ра­зу не под­во­дила и ос­та­валась в этом ми­ре всег­да на од­ном и том же мес­те: меж­ду гла­зами, лбом, и ртом.

Ког­да в оче­ред­ной раз я смот­рел в зер­ка­ло, из­ме­ряя рас­сто­яние от од­ной ноз­дри­цы до дру­гой штан­генцир­ку­лем, ме­ня по­сети­ла мысль о бра­ке. Для то­го, что­бы при­рода дос­тигла апо­гея в эво­люции но­совых час­тей, над этим на­до тру­дить­ся. И раз уж я был одоб­рен эво­люци­ей, мне суж­де­но бы­ло про­дол­жить ее тра­дицию. В тот день мне ис­полни­лось 20.

Сна­чала для этой це­ли я из­брал Эми­ли. Её ор­ли­ный про­филь вну­шал тре­пет как пе­ред ста­ту­ей Афи­ны. Я бла­гого­вел, но со вре­менем ра­зоча­ровал­ся — она жут­ко со­пела во сне.
Джор­джия. Но­сик как кноп­ка, дру­гие час­ти то­же ни­чего. Но на кон­це ро­дин­ка, на ко­торую так лю­била ко­сить­ся её об­ла­датель­ни­ца в мо­мент раз­мышле­ний.
Саб­ри­на. Её я по­доб­рал в оп­ти­ке, под­би­ра­ющую оч­ки. На ли­це де­вицы ме­ня встре­тил нос блис­та­тель­ных па­рамет­ров. Все скла­дыва­лось как нель­зя луч­ше. Од­на­ко пос­ле нес­коль­ких лет встре­чаний, я стал за­мечать, как оч­ки неп­ри­ят­ней­шим об­ра­зом ос­тавля­ют от­пе­чат­ки на ее кры­лыш­ках. С каж­дым ме­сяцем они ста­нови­лись все от­четли­вее и ма­ло по­дава­лись вли­янию сна. К от­ча­янью, на при­сутс­твие этих от­ме­тин мой же­лудок ре­аги­ровал из­жо­гой. А меж­ду тем на­шим те­лесам стук­ну­ло 30 лет.

Даль­ше навс­тре­чу проп­лы­ли — и ми­мо — Ев­лампия, Са­ша, Эс­ка­дор, Кар­не­лия, Лу­чия, Эма­рет­та, Софья, Еле­на, Мол­ли, Се­басть­яна, Адель, Юки, Вар­ва­ра, Зуль­фия, Де­ляф­руз, Крас­ная Ре­ка из ре­зер­ва­ции, Най-най, Олим­пия и мно­го кто еще. Все име­на я скру­пулез­но за­писы­вал в те­лефон­ную кни­гу, что­бы дай бог не стол­кнуть­ся с ни­ми опять. Бы­ла да­же Рик­карда, на де­ле ока­зав­ша­яся би­оло­гичес­ким муж­чи­ной, что в ито­ге спод­вигло сде­лать ей/ему руч­кой. Хо­тя нос её/его, приз­нать­ся чес­тно, по­ходил в про­филь на Мо­нику Бе­луч­чи — та­кой же италь­ян­ский и го­рячий как соп­ло дра­кона. На тот мо­мент мне бы­ло за 40.

Но мо­исе­ева пус­ты­ня за­кон­чи­лась. Нас­та­ла Ия. Ах, моя бед­ная Ия. В дру­гой ре­аль­нос­ти ты мог­ла быть Ма­дон­ной. Но ты ро­дилась прос­то И­ей, лю­бовь моя. Сколь­ко но­сов мне приш­лось поз­нать и из­ме­рить, что бы от­крыть твое бо­гатс­тво — твою пус­то­ту меж­ду гла­зами, лбом и ртом. Я по­нял, лю­без­ная Ия, что толь­ко те­бя я смо­гу сде­лать сво­ей же­ной, ук­рав нос Ве­неры Ми­лос­ской из Лув­ра или бес­стыд­но от­пи­лив про­филь у дос­то­поч­тенный Не­фер­ти­ти в Бер­ли­не и при­лепив его за мес­то той ды­ры в се­реди­не тво­его ли­ца. Со мной все то­ченые ан­фа­сы ми­ра ког­да-ни­будь ста­нут тво­ими. Ес­ли ты, ко­неч­но, за­хочешь. Я ни­ког­да не был скуль­пто­ром, но ра­ди те­бя, ми­лая, я при­чащусь до­лотом, пи­лой и мо­лот­ком.

Встре­тились мы так не­ча­ян­но, не­ожи­дан­но, пре­доп­ре­делен­но. Твой слу­га пе­рехо­дил ули­цу в не­поло­жен­ном мес­те, пу­та­ясь в шта­нинах. Ты ша­гала в чер­ном как буд­то ми­мо, а на са­мом де­ле ко мне — та­кая ты плу­тов­ка, Ия. Я уви­дел те­бя край­ним зре­ни­ем, ин­стинктом вы­жива­ния. По­чу­ял, что ты приб­ли­жа­ешь­ся, как зверь. Теп­лая га­зель моя со взды­ма­ющи­мися бо­ками. О, и я уви­дел от­ра­жение сво­его те­ла в тво­их ог­ромных все­лен­ских зрач­ках. Рас­прос­тертое, из­ло­ман­ное, та­кое прек­расное и зем­ное. Оно со­чилось чем-то крас­ным из-под дни­ща бе­лого фур­го­на (по­чему ес­ли фур­гон, то всег­да бе­лый?). Оно так со­чилось, ми­лая, что я зап­ла­кал. Мой ста­тич­ный нос ут­ра­тил фун­кци­ональ­ность вмес­те со смыс­лом все­го. Он боль­ше не бу­дет рас­ти, по­думал я. Но ты не та­кая, не без­душная цы­поч­ка на шпиль­ках. Ты по­дош­ла, об­ня­ла, за­кута­ла в свое без­донное платье ры­да­юще­го, се­де­юще­го муж­чи­ну как нес­мышле­ного маль­чи­ка из сред­ней шко­лы. Нет, как школь­ни­цу в муж­ском те­ле, по­тому что не это­го ли боль­но­го ощу­щения хруп­кой, бо­лез­ненной кра­соты мне не хва­тало всю эту пус­тую жизнь?

А даль­ше мы пош­ли на сви­дание, где я стал ху­дож­ни­ком, у нас по­яви­лась се­мей­ная шка­тул­ка с но­сами, ко­торые мы сме­ясь прик­ла­дыва­ли на бес­те­лес­ные ли­ца и швы­ряли их тут же за борт. И лод­ка уно­сила нас по те­чению вниз ог­ромной ре­ки — ка­кой? Нил, Ама­зон­ка, Вол­га, Ду­най? Ку­да — ты мне так и не ска­зала. Но, плы­вя в ней по сей день, я знаю, что в хо­рошее мес­то. Ведь ту­да ме­ня уво­зит са­ма прек­расная жен­щи­на в ми­ре. Жен­щи­на, ко­торой не ну­жен ни­какой нос.