Лето подходило к концу, а это значило, что набор новых оскорблений и подколок, который приготовили друг для друга Гарри и Дадли, давно закончился и даже стал приедаться. Поэтому Гарри перешел на классику и попеременно дразнил Дадли «дадлипусечкой» и «танцующим бегемотом», стараясь при этом держаться от медленно бегающего Дадли на достаточном расстоянии.
- Иди-ка сюда, очкастый, - радушно приглашал Дадли. – Я тебе всеку.
- А ты побегай давай, Дадлипупсик, - отзывался Гарри.
- Педики твои волшебные за тобой побегают, - отвечал Дадли.
Про то, что Гарри по ночам зовет Седрика, Дадли не добавлял – месяц назад за такую шутку Дадли уже получил граблями, подбил в ответ Гарри глаз и к вечеру все же зашел спросить, не сдурел ли еще Гарри в своей ненормальной школе. Историю о погибшем приятеле Дадли выслушал с недоверием и посоветовал не выкрикивать по ночам мужское имя, чтобы соседи не подумали дурного, но Седрика больше не упоминал, только вот так вот, косвенно.
Гарри, конечно, нашел бы, как подколоть Дадли в ответ, но вдруг ему расхотелось и шутить, и идти, и даже жить, так тихо, пусто и темно сделалось вокруг. А потом Гарри узнал это чувство и схватился за палочку, пока немного отпустило и от близости дементоров не накатили кошмары. Гарри уже видел невдалеке их темные длинные фигуры, и особенно отчетливо одну, которая почему-то стояла к ним с Дадли спиной и словно дирижировала остальными.
- Хорошие удары кладет, аж искры летят, - неожиданно для Гарри прокомментировал Дадли, который был куда менее восприимчив к магии, да и не хотел показывать при нелюбимом кузене, что его ни с того, ни с сего бьет нервная дрожь. – Только тля буду, не вижу, кого он там лупит.
Зрение у Дадли было действительно поострее, чем у Гарри, и потому Гарри только теперь заметил, что стоящий перед дементорами действительно резко и отрывисто бьет им навстречу короткими неяркими заклятиями – а когда дементоры стали оседать и ускользать, встретив такой отпор, и на улице снова просветлело, Гарри с ужасом вспомнил, где он уже видел эту немного сутулую спину и голый, обтянутый кожей череп.
- Дадли, - спокойно и серьезно сказал Гарри, - беги домой. В дом никого не пускайте, даже если вам будет казаться, что вас зову я. Если это буду я – я сам влезу в свое окно. А других не пустит дом.
Гарри никогда не называл нелюбимого кузена по имени, и теперь это пригодилось – Дадли сразу понял, что Гарри говорит всерьез, и рванул к дому, срезав через соседский палисадник.
- Ты тоже уматывай давай, - крикнул фальцетом невидимый Дадли из-за живой изгороди, а Гарри выставил перед собой палочку и шагнул навстречу повернувшемуся к нему Вольдеморту.
Гарри, конечно, не рассчитывал на победу, но и сдаваться просто так не собирался – он ударил Вольдеморту навстречу Экспеллиармусом, словно надеясь на то же самое чудесное спасение, что и два месяца назад. Но Вольдеморт был уже ученый и сбил заклинание Гарри, выкинув навстречу красному лучу подобие летящего щита.
- Ерунда, - неожиданно для Гарри прокомментировал Вольдеморт. – Старайся лучше.
Следующим заклинанием, полетевшим в Вольдеморта, почему-то было заклинание икоты, от которого Темный Лорд просто уклонился, и заклинание обтекло его странную защиту.
- Чепуха, - услышал Гарри и неожиданно даже для самого себя послал навстречу Вольдеморту Патронуса. Серебристый олень наскочил на немного удивленного этим Темного Лорда, боднул рогами выросшую перед ним темную преграду, а Гарри воспользовался моментом и бросился бежать, когда ответное заклятие, разбившее призрачного оленя, толкнуло Гарри в спину и бросило его на газон.
- Как видишь, убить тебя не представляет ни труда, ни особой заслуги, - произнес над Гарри холодный строгий голос. – Я мог бы сжечь твою палочку – или тебя. Но это не будет ни ужасным делом, как могло бы быть убийство младенца на глазах его матери, ни тем более великим. Мы вступим с тобой в настоящий поединок, когда ты сделаешься этого достоин – и когда я узнаю, что мне помешало в предыдущий раз.
Гарри перевернулся на траве на спину, чтобы не лежать ничком, и от движения головная боль от присутствия Вольдеморта сделалась еще сильнее – и в ответ его невольной гримасе поморщился и Вольдеморт.
- Это довольно занимательно, - признал Вольдеморт, отступая на шаг. – Да и идея ослепить противника Патронусом была неплохой, хотя за ней ничего и не последовало. Можешь передать Дамблдору, что ты все-таки не совсем жертвенный агнец.
С этими словами Вольдеморт исчез, а Гарри поднялся на ноги, с трудом унимая дрожь, и пошел домой, пока старый Кирк, на чьем газоне Гарри лежал, не высунулся в окно и не поинтересовался, какого черта Гарри делает на чужом участке.
Дадли ждал Гарри у калитки и курил, пряча сигарету в кулак.
- Ты дурак, да? – спросил Гарри уже с каким-то приятельским участием: Дадли оказался похрабрее, чем Гарри предполагал. – Я же говорил тебе идти в дом и не высовываться.
- Да фигня, у бати ружье есть, - ответил Дадли с нарочитой небрежностью. – Что это за черт-то был?
- Тот, кто приказал убить Седрика, - откровенно ответил Гарри, ему даже уже не казалось странным, что он разговаривает с Дадли как с братом, а подумалось вдруг, что уж тетя Петунья должна была догадываться о том, чем рискует, оставив маленького Гарри у себя. – И почему-то не стал убивать меня.
- Ты напиши давай своим, - предложил Дадли. – Че вы там с письмами делаете, в каминную трубу пуляете? Пусть тебе пришлют какого другого чудика – ну вот как в кино говорят, «чтобы поймать маньяка, нужен другой маньяк».
Гарри не поспешил воспользоваться на редкость толковым советом, который дал ему Дадли, и пожалел об этом той же ночью, когда во сне на платформе 9 и 3/4 перед ним встал непонятно откуда взявшийся там мужчина в строгом маггловском костюме – у которого к ужасу Гарри выросла голова Вольдеморта.
- Твое подсознание рекомендует тебе вернуться за парту, - заметил Темный Лорд, взглядывая на стоящий рядом с платформой Хогвартс-экспресс. – Это очень уместный совет – я заглянул в твои мысли, и, вопреки мнению Дамблдора, мне причинила боль не содержащаяся там любовь, а в отсутствие в твоей голове каких-либо знаний о подобии треугольников и о том, что угол падения равен углу отражения. Попробуй на досуге запустить в зеркало легким заклинанием, хотя бы тем же заклинанием икоты, которую ты на меня пытался зачем-то наслать. Посмотришь, куда оно отскочит.
Гарри хотел проснуться и избавиться от кошмара, но это никак не удавалось, поэтому во сне он попытался бежать, и одетый по-маггловски Вольдеморт поймал его за руку, пребольно стиснув запястье. Гарри свободной рукой искал в карманах палочку, пытался вырваться и мало что запомнил из объяснений Темного Лорда, который к тому же как преподаватель оказался даже хуже Снейпа и тут же начал осыпать Гарри оскорблениями.
- Чему равен развернутый угол, остолоп? – ревел приснившийся Гарри лорд Вольдеморт. – Я бы угостил тебя Круциатусом, но только от этого не будет прока! Имбецил! Бестолочь! Право, тебя стоит убить, чтобы ты не мучился от жизни дураком – но гуманность мне не свойственна, так что я тебе еще покажу!
На этой фразе Гарри посчастливилось проснуться, и он так и не узнал, что ему собирался показать Темный Лорд – да он и не стремился это выяснить, а сразу же кинулся писать письмо Дамблдору, чтобы успеть отправить Хедвиг под покровом ночи.
- Развернутый угол равен ста восьмидесяти градусам, прямая это, - сообщил Гарри через стену разбуженный его ночными стонами Дадли. – Только заткнись, пожалуйста.
Гарри в кои-то веки откровенно и подробно описал Дамблдору свои проблемы, не став скрывать свой страх и не постеснявшись выглядеть в письме напуганным, и помощь прибыла к Гарри так быстро, что Гарри даже не успел получить ответное письмо, а уж тем более усесться у окна ждать присланного ему на помощь гостя – и гостя приняла тетя Петунья, подумав при звонке в дверь, что это Вернон слишком рано вернулся с работы.
- А, это ты, шпана, - сказала тетя Петунья, но голос ее был добрее, чем ее слова.
- Что за выражения, Петунья, - ответил на это Северус, дитя фабричных районов, который уже достаточно вырос, чтобы не обижаться на такое приветствие, и даже уже начал порой вспоминать пацанское прошлое с ностальгией. – С возрастом тебя начинает подводить память: ты не только изменила слова, но и перепутала наши обычные реплики.
- Заходи, не маячь в дверях, - пригласила тетя Петунья, которая была сегодня добрая. – Одно хорошо, что ты не явился в этой своей рясе – не хватало мне, чтобы соседи подумали, что у нас похороны, - и Петунья, закрывая дверь, постучала по косяку, чтобы не сглазить.
- Я как раз прибыл, чтобы предотвратить похороны, - заметил Снейп со своим обычным черным юморком, пугать и портить людям настроение ему нравилось. – Подай-ка мне твоего племянника.
- Да подавись, - ответила тетя Петунья, которую не стоило раздражать. – Гарри!!
Гарри вышел на лестницу, проворчав себе под нос пару ругательств, которые он почерпнул этим летом у Дадли, и чуть не попятился обратно в свою комнату, увидев нелюбимого профессора – удержало Гарри только врожденное любопытство, повелевавшее ему получше рассмотреть Снейпа в маггловской одежде и запомнить и широкополую шляпу, и выглядывающие из-под льняных белых брюк теннисные туфли, и просторную белую рубаху, которая так же не стесняла движений, как и мантия, но делала Снейпа похожим то ли на фехтовальщика, то ли на рок-музыканта.
- Рад видеть вас на Светлой стороне, профессор, - не удержал в себе эмоций Гарри, в котором все-таки были и смелость, и здоровое нахальство. – В смысле, белое вам идет.
- Я чуть менее рад вашему веселому настроению, из которого я заключаю, что заданное вам на лето вы и не трогали, - не остался в долгу Снейп.
- Ты что, Северус, действительно учитель этого оболтуса? – вмешалась тетя Петунья. – Слушай, забери его совсем!
- К сожалению, да, я учитель этого оболтуса, - согласился Снейп, и по его дружелюбному тону Гарри понял, что сейчас Снейп ввернет какое-нибудь завуалированное оскорбление. – Но в том, что он вырос бестолочью, прошу меня не винить. Я думаю, в этом виноваты те, кто его воспитал. Впрочем, я готов забрать его на несколько часов и поговорить с ним о магии на улице, чтобы не тревожить тебя такими темами.
- Ну уж дудки! – заявила тетя Петунья, которую последняя фраза Снейпа отвлекла от намерения накинуться на него за предпоследнюю. – Будут ходить по моей улице и бормотать какую-то белиберду, как два психа. Марш на кухню – и говорите потише.
