Глава 1*
- Папа, зачем ты убиваешь бедных коровок?
- Дочь, не мешай.
*
Отец Лили был мясником. И девочка с самого детства жила в этом мире – мире мясных вырезок, коровьих костей, заляпанных кровью белых сюртуков и запаха гнили, исходящего от протухшего мяса. Она часами сидела в задних комнатах мясной лавки, стараясь не дышать носом и не смотреть на огромный, весь в царапинах от ножа и покрытый засохшей кровью разделочный стол. Она тихонько сидела на груде грязных тряпок, сброшенных на пол, и тискала свою тряпичную куклу, которую для нее сшила мама. Она ненавидела, когда отец трепал ее щеку своей грязной, окровавленной рукой, оставляя на ее коже красные отпечатки своих огромных ладоней. Она ненавидела мясо.
Ее старшая сестра, Петунья, работала в книжной лавке, помогала старому хозяину – протирала книги, подметала пол, а иногда даже вставала за прилавок. Лили нравилось у сестры на работе, там пахло типографической краской, бумагой и кожаными переплетами. Там пахло тишиной и спокойствием. И само помещение, благодаря рукам трудолюбивой Петуньи, было чистым, и главное, нигде не было отвратительных пятен коровьей крови, вызывавшей у малышки Лили рвотный рефлекс. Но Петунья редко брала Лили с собой, лишь в те дни, когда Тони Эванс садился в свой маленький грузовик и уезжал за новыми коровьими тушами. Эти дни были самыми счастливыми для девочки – она целый день рассматривала книжки с картинками, угощалась вкусным чаем с малиновым привкусом и слушала рассказы пожилого мистера Брауна, хозяина магазинчика, о его путешествиях по всему миру. Единственное, что расстраивала ее в эти дни, это недовольные взгляды Петуньи, которые та постоянно бросала на младшую сестру.
Когда Лили пошла в школу, ее счастью не было придела. Она чувствовала себя взрослой в отличие от своих одноклассников. Ее никто не водил за руку, она самостоятельно ездила на автобусе почти полтора часа, а перед этим около тридцати минут шла по тропинке, чтобы выйти к автобусной остановке – там, где находился ее дом, автобусы не ездили.
В отличии от своих ровесников, у нее дома не было дорогих заводных игрушек, видеомагнитофона с цветными мультфильмами, а у ее отца не было достаточно времени, чтобы сходить в школу и разобраться с обидчиками дочери. А в школе ее действительно постоянно обижали, грубо обзывали, дергали за рыжие волосы и отбирали деньги на завтрак. И постепенно храм знаний превратился для девочки в настоящий ад. По ночам девочка плакала в подушку, мечтая, как в один прекрасный день кто-нибудь приедет, и заберет ее отсюда – работать в цирке акробаткой, помощницей Санта-Клауса в ледяных просторах Лапландии или проституткой – малышка Лили не знала, кто такие проститутки, но это слово казалось ей очень взрослым и таинственным, а еще она знала, что проститутки всегда очень-очень красивые.
И однажды, в один прекрасный день, когда Тони Эванс уже уехал на работу, в открытое окно ее маленькой кухни залетела большая сова. Лили никогда не видела живых сов, тем более таких больших, но на картинках в книжках они были нарисованы именно так, поэтому девочка сразу узнала птицу.
Сова села на кухонный стол, и никак не реагировала на слова Лили покинуть дом. Когда девочка хотела попросить своего соседа прогнать непрошеную гостью, сова громко ухнула, и протянула Лили свою когтистую лапу. Девочка заметила конверт, привязанный к лапе, и, стараясь не спугнуть птицу, аккуратно отвязала письмо. Бумага была очень странной – желтой, шершавой, и… пахнущей чем-то необыкновенным… волшебным…
Дрожащими от предвкушения руками Лили вскрыла конверт, напрочь забыв о необыкновенной птице, с укором наблюдающую за девочкой и ожидая, когда ее труды вознаградят любимым хрустящим печеньем, или, по крайней мере, миской с водой.
*
Был солнечный осенний день. Семейство Эванс веселилось – отмечали день рождения младшей дочери, рыженькой девочки по имени Лили. По такому случаю они решили выехать на природу, в деревню Сент-Мюррей, где было решено взять напрокат лошадей и устроить пикник возле озера. Лили сияла – такой подарок пришелся ей по душе.
Прогулка на лошадях удалась – было действительно весело. Даже обычно хмурая Петунья была рада поездке. Катались, наверное, целый день – солнце уде садилось, озаряя бескрайние просторы Сент-Мюррея алым светом, заставляя успевшие пожелтеть листья огнем гореть на свету.
- Домой, - крикнул наконец Тони Эванс, глава семейства. – Домой, иначе ваш папа свалится от усталости, и вам придется на руках нести меня до дома.
Лили запротестовала – ей очень понравилась прогулка на лошадях, и домой отчаянно не хотелось.
- Поедем на ручей, - прокричала она. – Пожалуйста, хочу на ручей!
- Мы на ручье были три раза, - возразил Тони. В это время Джоанна, заправив прядку темно-рыжих волос за ухо, вступила в разговор.
- Давай мы с тобой съездим на ручей, Лили, – весело проговорила она. – А папа пусть едет обратно в деревню и ждет нас. Петунья, поедешь с нами?
- Нет, ответила девочка, откидывая назад светлые пряди, выбившиеся из хвоста. – Я поеду с папой. Я тоже устала.
Джоанна кивнула в знак согласия, и повернулась к младшей дочери, желая помочь забраться на своего пони.
- Не хочу на пони! – сказала Лили. – Не хочу на пони! Хочу на большой лошадке!
- Ты еще маленькая, чтоб ездить на больших лошадях, Лили, - сказал Тони, делая большой глоток из фляги с водой. – На больших лошадях ездят взрослые.
- Петунья на большой лошадке! – крикнула Лили, надув губки. Было видно, что она готова расплакаться.
Старшая сестра промолчала, решив умолчать, что ей уже шестнадцать, а Лили всего шесть.
- Ну правда, Тони, - сказала Джоанна, обняв младшую дочь. – Пускай покатается на твоем Вихре. Она же будет со мной, тем более Вихрь несется не быстрее черепахи!
Мистер Эванс послушно слез с лошади, хотя и понимал, что шестилетней девочке едва ли можно кататься на взрослых лошадях.
Помогая Петунье залезть на свою Стрелку, он поглядывал на два далеких силуэта, быстро исчезающих на фоне заката.
Лили была просто счастлива – ей доверили кататься на взрослой лошадке, хотя и предупредили, чтобы она не смела выкидывать никаких фокусов. Она ласково гладила левой рукой Вихря за черную холку, стараясь не сделать ему больно.
Мать на своей гнедой кобыле была неподалеку. Ее Джульетта шла мелкой поступью. А сама Джоанна постоянно глядела на младшую дочь. Наконец показался ручей. Миссис Эванс слезла с лошади, и подвела Джульетту к кромке воды, чтобы уставшее за весь день животное утолило жажду. Затем она повернулась к Вихрю, чтобы помочь Лили слезть с лошади.
Но неожиданно Вихрь ощетинился и встал на дыбы. Лили так испугалась, что с силой схватила его гриву, выпустив со страху кожаную уздечку из скользких ладошек. Вихрь понесся в сторону леса.
- Лили, дитя мое! – услышала она крик матери, в ужасе схватившейся за голову.
- Мама-а-а-а! – закричала она, чувствуя, что вот-вот сорвется с лошади.
Джоанна Эванс запрыгнула на Джульетту и понеслась за Вихрем. «Только не сорвись, только не сорвись,» - шептала она, чувствуя, как ледяной пот градинами скатывался по спине.
Она подбежала совсем близко к Вихрю, и уже протянула руку, когда девочка, громко крикнув, сорвалась. Она откатилась в сторону, но тут же вскочила, не обращая внимание на стекающую по лбу кровь.
- Мама! – завизжала она.
Джульетта брыкнулась. Рыжеволосая женщина упала на землю, а лошади кинулись галопом в разные стороны. Лили побежала к маме.
Женщина лежала на животе. Из ее головы фонтаном текла кровь, и женщина не издавала не звука.
- Мама… - тихо произнесла Лили, жалобно всхлипывая. – Мама, вставай!
Женщина не шелохнулась.
- Мамочка, - заплакала Лили. – Мамочка, вставай, пожалуйста. Мамочка, вставай, мне страшно! Мамочка! Мамочка, пожалуйста, пожалуйста, вставай! Мамочка!
Но и тогда Джоанна не поднялась, как надеялась Лили.
Приложив усилия, Лили перевернула маму. Она посмотрела на ее лицо.
Но у Джоанны больше не было лица. Вместо него в передней части головы зияла огромная дыра, из которой ручьем текла кровь. Лошадь поломила копытом голову Джоанны. Лили увидела кровавое месиво из осколков костей, рваного мозга и глазных белков.
Крик девочки был слышен в Сент-Мюррее.
