Je ne regrette rien

Глава 15. Краучи для бога Краучей!

Чем дальше, тем больше на меня давила необходимость разобраться с тем, что происходит в этом мире – как с глобальной картиной войны с Волан-де-Мортом, так и с собственным состоянием. В частности, следовало, наконец, трезво оценить выгоды и недостатки от нового тела – не от позиции Гермионы Грейнджер, это я изучил вдоль и поперёк (или так мне казалось), а именно от женского подросткового тела, к тому же лесбийских наклонностей. В сумме выигрыша от бытия женщиной почти не наблюдалось, если не считать маленьких социальных бонусов и возможности беспалевно мыться с другими девушками и смотреть за ними. Серьёзные недостатки в виде месячных и неудобного мочеиспускания вполне компенсировались отсутствием мощной уязвимости в паху и… скажем так, более распространёнными по телу ощущениями при возбуждении. Ведь ещё Тиресий у Овидия сказал, что женские постельные наслаждения лучше мужских… в принципе, я был согласен.
Это касалось локального состояния. С войной было несколько сложнее. Мимоходом посшибав несколько фигур с доски противника, в обмен мы получили полную неизвестность… хотя неизвестность ли? Одного из возможных пособников по воскрешению мы устранили, но как насчёт Крауча-младшего, на данный момент томившегося в плену у Крауча-старшего под Империусом? Его тоже надо было каким-то образом вывести из строя либо перевести на нашу сторону. Но как сделать это, не раскрывая никому своего происхождения, мне оставалось неясным. К тому же меня несколько отвлекали взаимоотношения со Сью Ли. Нет, пока что ничего предосудительного или хотя бы открыто романтического между нами не было. Но дружеские отношения с ощущавшейся при этом недосказанностью – во всяком случае, мне казалось, что недосказанность и есть, и ощущается с обеих сторон – не давали полностью сосредоточиться на поиске решения проблемы Крауча, не говоря уже об учёбе. В результате произошло то, что всегда происходит, когда откладываешь какую-то проблему: она решается не в твою пользу.
Когда на передовице «Ежедневного пророка» появилось сообщение о гибели Бартемиуса Крауча (естественно, старшего) в Сараево на переговорах с Великой Сербией (не спрашивайте, где пролегали её границы: я сам не до конца разобрался с тогдашним политическим делением магической Европы), я ощутил некоторую грустную аналогию с убийством подававшего большие надежды эрцгерцога Австрии в Сараево же. Это было началом конца. Может быть, и не было бы такого снежного кома войн, какой был в магловском мире около века назад, но в том, что Барти Крауч-младший вырвется на свободу, если ещё не вырвался, сомневаться не приходилось. А Сараево находится по сравнению с Англией совсем недалеко от албанских лесов… в то, что Крауч рискнул бы оставить сына в Великобритании, сам уехав столь далеко, я не верил, и, как оказалось, правильно.
Естественно, британское министерство магии было в ярости. Сербское как-то лениво оправдывалось, хотя никто всерьёз их и не обвинял. Грешили на магическую Болгарию (которой, как я узнал по промелькнувшему упоминанию Скопье, принадлежала и территория магловского государства «Бывшая Югославская Республика Македония» или, по крайней мере, значительная её часть), на магическую Албанию, которая, подобно магловской Швейцарии, провозгласила много веков назад свой полнейший нейтралитет во всех разборках держав, и почему-то на Германию.
К неожиданной радости для меня, выяснилось, что за подготовку путешествия Крауча и его посольства, помимо самого Крауча, отвечала и Долорес Джейн Амбридж, первый заместитель министра. Её понизили до должности, которую ранее занимал Крауч, что свернуло все её нападки на оборотней, русалок, тритонов, кентавров и прочих: она, конечно, не переставала плеваться ядом в их сторону, но реально как-то навредить уже не могла. А это значило, что Римус Люпин останется в «Министерской школе адаптации оборотней», что было хорошо всем, за исключением одного маленького момента: вести у нас он тоже, видимо, уже не будет, и самооценку Невилла придётся выправлять кому-нибудь другому – или чему-нибудь. Честно говоря, мне не хотелось взваливать на себя эту роль, да и ни к чему мне, по сути, было помогать Невиллу, но совесть неутомимо преследовала меня, подсказывая, что в происходящем есть моя вина, и поэтому я должен хотя бы так искупить её.
В качестве компромисса я попробовал даже поговорить со Снеггом, периодически вновь вызывавшим меня для полуотработок-полупрактик, подобных описанной ранее, о Невилле, но получил в ответ саркастический смешок и совет «не совать нос в преподавательскую деятельность, особенно другого преподавателя», на чём этот разговор и окончился. Гарри и Рон на мои призывы поддержать Невилла сочувственно хмыкнули, но признались, что не представляют, как это делать. По правде говоря, я тоже не особенно представлял, но чувство вины и желание повлиять хоть на что-то после упущенного шанса с Краучами гнали меня вперёд. Конечно же, навскидку пришедшая мне в голову новая идея была глупой: Сириус Блэк. Он был человеком совершенно не того же склада, что Люпин, и едва ли мог бы легко вытянуть Невилла из самоуничижения, но, вспоминая шутку Люпина с боггартом, я почему-то решил, что она вполне в духе Сириуса, и посоветовал ему её. Тот рассмеялся, долго колотил себя кулаком в грудь, но в конце концов серьёзно кивнул, и я понял, что он сделает это хотя бы из удовольствия увидеть Снегга в наряде Августы Долгопупс. Для прикрытия урок с боггартом был проведён и у Когтеврана с Пуффендуем. Большинство видели довольно примитивные страхи, но не все, и пара ребят даже взмолилась делать это наедине, после чего класс (но, естественно, не Сириус) тактично отворачивался, подглядывая украдкой. Когда я вышел навстречу боггарту, он превратился в одного из моих школьных учителей, довольно грубого и случайно вспомнившегося мне в связи со Снеггом. Превратить его в Карабаса-Барабаса с помощью Риддикулуса не составило труда, и только потом до меня дошло, что он успел произнести несколько слов по-русски, а Сириус успел это услышать и очень нехорошо нахмуриться. После занятия он подозвал меня к себе и спросил, на каком языке говорил мой боггарт. Я храбро, но, кажется, неправдоподобно соврал, что не имею понятия, и тогда он совершил очень неожиданную вещь.
- Коль скоро тебе есть что скрывать, тебе это пригодится. Отобрал недавно у Фреда с Джорджем, – сообщил он, протягивая мне лист пергамена. – Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!
Карта Мародёров в первозданном виде предстала перед моими глазами. Я ошарашенно уставился на неё: не столько потому, что меня удивлял сам объект, сколько потому, что Сириус не представлялся мне отбирающим своё творение у близнецов. Похоже, он верно угадал причину моего удивления и усмехнулся, стирая карту:
- Шалость удалась. Нет, а что мне оставалось делать? Они обсуждали, не продать ли её в Зонко! Ещё чего! Она для внутреннего пользования учеников, – усмехнувшись вновь, он подмигнул мне. – В общем, дарю. Если всё-таки надумаешь поделиться своими секретами, буду рад выслушать.
И это требование взаимности почти сработало… почти. Я сумел заставить себя не вывалить на него всё, а кивнуть с полуулыбкой, взять карту и спешно покинуть кабинет. Он странно посмотрел мне вслед, и я задумался, а не владеет ли он легилименцией, как бы бредово эта гипотеза ни звучала...