Глава 4Ухура и все-все-все. Таймлайн - после "Звездного пути" 1979 года. Сонгфик на песню сестер Вотинцевых "Иерусалим".
Спеть Ухуру уговаривали всей сменой альфа.
В последние годы, без Спока и Кирка, традиционные музыкальные вечера на "Энтерпрайз" случались все реже, а потом и вовсе прекратились, - так что теперь она чувствовала себя неуверенно. Возможно, стоило остановиться на чем-нибудь простеньком, шуточном, но недавние события располагали скорее к драматизму - или, может быть...
Она кивнула и поднялась с места: выбранная вещь требовала свободного дыхания.
Скажи мне, добрый человек, где град Ерусалим? - Чехов вздрогнул секунду смотрел на нее то ли удивленно, то ли возмущенно, но тут же улыбнулся и принялся едва слышно подпевать на странном шипучем языке - наверное, по-русски.
Нет-нет, про ужин и ночлег потом поговорим.
Земную жизнь оставил я и дал обет идти,
Идти в далекие края... - Ухура выразительно обвела рукой техногенный интерьер комнаты, так что кто-то даже весело хмыкнул вслух, оценив аналогию.
... и спрашивать в пути:
- Не Ерусалим ли это? Не Ерусалим ли это?
- Не Ерусалим... - эхом отозвался Чехов, верно истолковав взгляд певицы. Слух у него был хороший, так что вмешательство ничуть не испортило впечатления.
На следующем куплете Ухура неожиданно придвинулась к креслу капитана, озорно стреляя взглядом:
Лишь локон девушки одной я клятву дал хранить:
Одно безумство меж собой смогли мы разделить.
Я до утра ее ласкал, - Кирк с молодой ухмылкой откинулся на спинку, но Ухура вдруг посерьезнела:
... но лишь забрезжил свет -
Ушел, и спрашивать не стал: я знал уже ответ.
Не Ерусалим ли это, не Ерусалим ли это, -
Не Ерусалим, - на этот раз вместе с голосом Чехова послышался и едва различимый шепот капитана.
Маккой нахмурился и обеспокоенно забарабанил пальцами по кожаной обивке дивана.
Певица кинула на него гневный взгляд и вступила снова - низким, пугающе печальным голосом:
О, если б мог, я б рассказал о гибельных местах:
Там только страх меня спасал, ужасной смерти страх,
Там не найти ночлег и кров, огня не раздобыть.
Страшней дороги нет врагов, и некого спросить...
От ее тона невольно пробирала дрожь. У экипажа "Энтерпрайз" не было недостатка в дурных воспоминаниях, и каждый, наверное, думал о чем-то своем. Сама Ухура, во всяком случае, закаменела, когда в памяти один за другим всплыли платонианцы -
капитан, мне страшно - толианская паутина -
я видела его, я уверена - и Хан, чего-то высокомерно требующий от экипажа. Тряхнув головой, она грустно улыбнулась:
Не Ерусалим ли это? Не Ерусалим ли это?
- Не Ерусалим!
На этот раз ответ прозвучал из нескольких уст, и это странным образом успокоило ее.
Но как мне не любить весь свет, весь - от земли до звезд? - странно было думать, что во времена, когда родился этот текст, люди знали о звездах там мало - все равно что ничего - и все-таки мечтали о них так же, как сейчас мечтают на Земле мальчишки - будущие офицеры Звездного Флота.
Ведь кто-то где-то даст ответ на вечный мой вопрос:
Девица, воин ли седой, иль юный пилигрим... - Спок едва подавил потрясенный вздох: Ухура пела на бедном синонимами стандарте Федерации, и последнее слово - намеренно или нет - перевела так же, как можно было перевести и английское "Вояджер".
Воскликнет: "Он перед тобой, он здесь - Ерусалим!" - только доведя последнюю ноту, она заметила, как Кирк обеспокоенно дернулся в сторону вулканца, и смутилась:
- Простите, я не... Я не подумала, как это прозвучит.
На секунду в зале повисло неловкое молчание, а потом Спок неожиданно покачал головой:
- Не стоит извинений, мисс Ухура. Если я верно понял метафору, то, полагаю, она весьма точно характеризует последние события.
Кирк не сдержал радостного облегчения:
- По-моему, она вообще много чего отражает... про Звездный Флот. Никогда не слышал раньше. Что это такое было?
Откликнулся почему-то Чехов:
- Любимая песня моей прабабушки. Некоторые тут (он весело покосился в сторону Ухуры) всю душу из меня вытрясли, требуя подстрочный перевод!
- Я просто знала, что текст должен быть не хуже мелодии. И не ошиблась. Это как будто... Как будто про нас всех, про "Энтерпрайз", правда, капитан?
Кирк задумчиво кивнул в ответ.
На обратном пути к жилым отсекам Боунс не выдержал:
- Значит, все-таки предпочтешь нелогичную земную компанию этому своему "кулинару", Спок?
Джим напрягся, готовый в любой момент прервать болезненный разговор, но вулканец ответил с неожиданно теплой интонацией:
- Доктор, при всем уважении - я не могу поверить в вашу неспособность запомнить столь простой термин. Что до сути вопроса, то да, это так - и, думаю, из всех когда-либо принятых мной решений это - самое нелогичное...
Маккой задохнулся от возмущения, но сказать ничего не успел:
- ... и самое верное, - Спок договорил, улыбаясь одними глазами.
Улыбка Кирка сияла неподдельным, заразительным восторгом. Доктор хмыкнул, переводя взгляд с одного на другого, и без особого энтузиазма проворчал:
- Шуточки у вас... Не хотите еще корабль переименовать в "Иерусалим" - так, для полного комплекта?
