Глава V. Союзники и непонимание В Хогвартсе царила вечерняя тишина. Ребята уже расходились по комнатам, желая отоспаться перед выходными за всю прошедшую неделю. Гермиона Грейнджер входила в число этих студентов, но ей не удавалось заснуть. Девушка ощущала странное волнение перед предстоящим походом в Хогсмид: она была не уверена, что сможет справиться со всеми учениками. Казалось, на ее плечах слишком большая ответственность. Утешало лишь то, что если, по словам Малфоя, профессор МакГонагалл разрешила ему уйти, значит, она верит в нее.
Успокоившись и погасив свет, гриффиндорка предприняла еще одну попытку заснуть. Но на этот раз ей помешали гулкие шаги по лестнице к ее комнате. Гостиная Гриффиндора давно опустела, а значит, человек, направляющийся к ней, не был ее сокурсником. Девушка сжалась на кровати, услышав звук открывающейся двери.
– Мисс Грейнджер? – Окликнул ее почти шепотом голос Минервы МакГонагалл, немного нервно вглядывающейся в темноту.
– Да, профессор. – Облегченно выдохнув, и, приподнявшись на кровати, отозвалась девушка.
– Прошу простить мой столь поздний визит, но дело не требует отлагательств. Одевайтесь, и я жду Вас в коридоре у гостиной. – Произнесла профессор и скрылась за дверью.
Всё еще ничего не понимая, девушка поспешно собралась и выбежала за ней следом. Волнение появилось вновь. После войны даже произношение с неправильной интонацией могло вызвать панику. Чего уж говорить о внезапном визите директора.
Едва гриффиндорка вышла из гостиной, профессор МакГонагалл жестом попросила ее следовать за ней. Они стремительно продвигались к заброшенной стороне замка. Гермиона не решалась спросить что-либо у директрисы, но заметила, что та была крайне взволнованна, а это значит, что ничего хорошего ждать не следует.
Поднявшись по крутой лестнице наверх, профессор остановилась перед одной из дверей и, открыв ее, пригласила девушку войти. Войдя внутрь Гермиона увидела что-то, вроде гостиной. Множество диванчиков, столиков, мольберт, множество книжных полок и приглушенный свет. Однако внимание девушки сразу привлекли люди, находящиеся здесь, и еще одна дверь, которая, как гриффиндорка полагала, вела в другую комнату. Дверь подозрительно светилась, и было ясно, что войти в нее сможет не каждый. Гермиона и дальше бы рассматривала ее, но профессор МакГонагалл слегка подтолкнула ее к дивану, на котором было свободное место.
Девушка присела, и ее внимание перешло к присутствующим. Здесь собрался весь преподавательский состав и… Миссис Малфой. Лица у всех были обеспокоены, а взгляды переводились с МакГонагалл на Гермиону и обратно.
– Минерва, Вы уверены, что это хорошая идея? Эта девочка и Драко никогда не ладили, насколько я знаю. – Неуверенно произнесла Нарцисса Малфой. Гермиона инстинктивно покосилась на нее. «Не ладили» – очень нежное словечко для этих отношений.
– Гермиона Грейнджер – староста Хогвартса. Они с Драко работали вместе. Думаю, мы можем ей доверять. – Твердо произнесла профессор МакГонагалл, словно ручаясь за свою ученицу. Гермионе стало не по себе. Она чувствовала себя лишней, а присутствие леди Малфой не вызывало приятных эмоций и подавно. В комнате ощущалось давление. Нарцисса продолжала рассматривать Гермиону, словно стараясь найти опровержение всему, сказанному профессором, но ее попытки успехом не увенчались.
– Что ж, хорошо. Раз так, – опечаленный вид госпожи Малфой настораживал гриффиндорку. Ей даже показалось, что в глазах у нее стоят слезы, которые позже были умело скрыты. – Объясните девушке всю ситуацию, а я пойду к сыну. – Произнеся это, аристократка поспешно поднялась и скрылась за дверью, которая так интересовала Гермиону.
– Мисс Грейнджер, у нас произошел неприятный инцидент. Я вынуждена просить Вас исполнять обязанности за двоих. В силу некоторых обстоятельств, мистер Малфой не сможет пока занимать свою должность. – Произнесла МакГонагалл, не скрывая своего смущения. Сохраняя полную конфиденциальность, она объяснила девушке всё, что могла, и теперь, понимая, что требует слишком многого, надеялась на помощь.
Разрываемая чувством долга и излишней ответственностью Гермиона не знала, что ей сказать. Она не хотела подставлять профессора, но в то же время боялась не справиться и не оправдать надежд, возлагающихся на нее.
– Профессор, я боюсь, что не справлюсь. Это последний год обучения, и нужно готовиться к экзаменам…– обеспокоенно затараторила девушка, но директриса остановила ее жестом руки.
– Не переживайте, мисс Грейнджер. Это ненадолго. В скором времени мы найдем другого старосту, и Вы вновь вернетесь к лично своим обязанностям. – Гермиона понимала, что этот предоставляемый выбора как такового выбора не подразумевает, и лишь покорно кивнула головой. – Ну, что ж, вот и договорились. И вот еще что, по возможности, приносите сюда мистеру Малфою задания, только ни в коем случае не заходите в спальню. Это запрещено, и, может быть, даже опасно.
Гермиона вновь кивнула. В голове появилось множество вопросов, но девушка знала – ответы на них ей никто не даст.
– Пойдемте, я Вас провожу, – внезапно произнесла директриса, чем вывела Гермиону из неловкого ступора. Пока они шли по коридору, Гермиона думала, какой вопрос она хотела бы задать первым, надеясь всё же получить ответ. Тем не менее, она так и не решилась, и профессор первая начала разговор. – Мисс Грейнджер, Вас что-то беспокоит?
– Да, я хотела бы узнать, по какой причине Драко не сможет выполнять свои обязанности? – Внезапно уверенно произнесла девушка и даже сама удивилась тому, как это прозвучало.
– Мисс Грейнджер. Как Вы знаете, Драко сегодня был освобожден мной от обязанностей на завтра. Ему нужно было нанести визит одной женщине. Подробности я рассказать не могу, так как сама ничего не знаю, но эта встреча закончилась для него плачевно.
– Он болен? Ранен? – Спросила Гермиона, сама не замечая, как это странно звучит. Но если уж узнавать что-то, то как можно больше.
– Миссис Малфой сказала, что знает, в чем дело. И, к сожалению, порадовать здесь нечем. Неизвестно, поправится ли он.
– Ту женщину нашли? И почему мне нельзя заходить к нему, если уж я буду приносить ему задания?
– Женщину ищут. Есть подозрения, что она сошла с ума. Но это лишь подозрения. Запрет на посещение Драко – требование его матери. Кроме того, мисс Грейнджер, правила школы запрещают посещения спален. – Гермиона на это лишь хмыкнула, вспоминая, насколько неэффективен этот запрет в случае с Малфоем. – Что ж, дальше, я думаю, Вы найдете дорогу до гостиной. – Произнесла профессор, остановившись перед одной из лестниц. – Если станет известно что-нибудь еще, Вы будете поставлены в известность. И да, мисс Грейнджер, надеюсь, Вы понимаете, что о случившемся никто не должен знать.
– Да, конечно. – Тихо произнесла девушка и поспешила удалиться. Странное напряжение, поселившееся внутри, вызывало в ней что-то, отдаленно похожее на волнение. Девушка всячески отрицала это, не смея признаться себе, но она и правда переживала за слизеринца. Было так странно осознавать, что еще несколько часов назад он всячески пытался зацепить ее, сбегая по лестнице в гостиную, а вот сейчас он практически на грани между жизнью и смертью. Каким бы ни был этот хорек, он не заслуживал смерти. Никто ее не заслуживал. И лишь надежда на справедливость помогла Гермионе немного успокоиться и погрузиться в недолгий сон, который, конечно же, прервет кто-нибудь из ее друзей.
***
– Гермиона, ты чего такая хмурая? – Настороженно окликнул подругу Гарри, закончив завтракать. – Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего. Просто плохо спала. Всё хорошо. – Поспешно ответила Гермиона, думая, о том, что внезапное изменение сегодняшнего дня абсолютно сбило ее с толку. Перед началом завтрака профессор МакГонагалл объявила, что поход в Хогсмид переносится на следующие выходные, и всё это время Гермиона то и дело слушала недовольные возгласы учеников, чувствуя, как гора сваливается с плеч. Хоть какая-то уступка в ее положении. Ей не придется проводить экскурсию для новоприбывших.
– Точно всё хорошо? Ты расстроена, что мы не идем в Хогсмид? – Поддержал беседу Рональд, отвлекшись от какого-то разговора с Невиллом.
– Знаешь, мои негативные эмоции в связи с отменой похода в Хогсмид были бы весьма сомнительны. – Недовольно произнесла Гермиона, уже успевшая утомиться от этого разговора.
– Ну, и то верно. Провести день с Малфоем не самая завидная участь. – Добавил Гарри, усугубив ситуацию. Напоминание о прошлой ночи было еще слишком живо в памяти, а любопытство не желало отступать. Что такого могло с ним случиться, что запрещено его видеть? Слизеринцы, как справедливо рассудила Гермиона, рассматривая их удивленные появлением одного лишь Забини, тоже ничего не знают. Кроме того, за завтраком за столом преподавателей присутствовала Нарцисса, что вызвало еще больше вопросов.
– Неужели, мой кузен настолько отвратителен? – Раздался насмешливый голос где-то над их головами.
– Ты кто? – Тут же вопросом на вопрос ответил Рон. Конечно, отдаленно Алиот Малфой был похож на Драко, но не столь очевидно, чтобы это понять. Кроме того, присущей «белизны» волос по им же озвученным причинам у него не наблюдалось.
– Эм, ребята, это Алиот. Он двоюродный брат Драко. Прибыл к нам из Дурмстранга, – опомнившись, представила его друзьям Гермиона.
– Отлично, второй Малфой? – Вырвалось у Рона в ответ. По его лицу легко можно было прочитать неприязнь. Просто потому, что стоящий перед ним относился к Малфоям.
– Ну, можно и так сказать. – Улыбнулся Алиот, прекрасно понимая, что ему не рады. Возникла неловкая пауза, и он решил обратиться к гриффиндорке – единственной, кто не смотрел на него с презрением. – Гермиона, не могла бы ты мне более подробно показать замок?
– Конечно, но зачем тебе это? – Удивилась девушка, не понимая, к чему вдруг такое любопытство. Кажется, ее друзей это тоже весьма насторожило. Рефлекс – искать истоки проблемы там, где ее нет, сохранились и в послевоенное время.
– Понимаешь, профессор МакГонагалл намекнула мне, что я мог бы занять место брата на время его отсутствия.
– А ты знаешь, что с ним случилось? – Вмешался Гарри, все еще настороженно наблюдая за ним.
– К сожалению, я не в лучших отношениях с его семьей, но Нарцисса сказала, что он приболел и скоро вернется. – Игнорируя нетактичное поведение и взгляд гриффиндорца, ответил Алиот, не переставая улыбаться.
– Жаль, – пробубнил Рон, за что тут же поймал взгляд Гарри и недовольный возглас Гермиона:
– Рональд!
– Что? Сказал, как есть. – Тут же отозвался Уизли. Гермиона поспешила увести молодого человека подальше от стола своего факультета. Тем более, что он уже вызывал озадаченные взгляды других учеников.
– Ты уж прости их… Просто у нас сложились не самые лучшие отношения с… – начала было Гермиона, но Алиот сразу же ее остановил.
– Брось, тебе не обязательно извиняться. Я понимаю, что Драко… Несколько сложная личность, и не может ладить со всеми.
– Да уж, не может. – Опустив взгляд в пол, согласилась Гермиона. Довольно смущал сам факт разговора с одним Малфоем о другом. Тем более, девушка так и не смогла понять наверняка, в каких отношениях находятся кузены.
– Ну, так что? Ты покажешь мне Хогвартс? – Решил перевести тему парень, чувствуя, что Гермиона не расположена продолжать разговор на эту тему.
– Ах, да, конечно. Можем приступить прямо сейчас, если хочешь. – Почувствовав облегчение от опущенной темы, согласилась девушка.
– В таком случае, прошу, – жестом Алиот пригласил гриффиндорку вперед, пропуская ее в коридор.
***
– И как это понимать? – Взбунтовался Рон, едва Гермиона и Малфой покинули Большой зал.
– Рон, успокойся. Ты же видишь: она старается изо всех сил наладить отношения между факультетами. Не зли ее. Наверное, она знает, что делает. – Задумчиво и не очень уверенно ответил Гарри.
– А если нет? – Не желая отступать, продолжил Уизли.
– А если нет… На этот случай, у нее всегда есть мы. Так что, если он ей что-то сделает или как-то обидит, он очень пожалеет об этом. – Улыбнувшись, произнес Гарри, ободренный своими собственными словами. Его воинственный дух возымел успокаивающий эффект на Рона, расправляющегося с завтраком. – Поторопись, иначе мы опоздаем на занятия.
– Не велика потеря.
***
– Гермиона, откуда тебе столько всего известно о Хогвартсе? – Вдруг произнес Алиот, прерывая длительный монолог шатенки, увлеченно рассказывающей о появлении этой школы.
– Я люблю учиться…– Сбившись, произнесла она, посмотрев на Алиота. Ожидание насмешки, что зачастую она встречала у слизеринцев, угнетало. Однако Алиот совсем не собирался издеваться над ней. По истине, его воодушевляло и даже удивляло такое стремление к учебе. Девушка была так увлечена рассказом, что, пока они шли по коридорам, казалось, остановись он в какой-то момент, она бы даже не заметила. Однако ему самому было слишком интересно слушать и наблюдать за лучшей ученицей Хогвартса. Гриффиндорка вызывала симпатию, и Алиот отказывался воспринимать ее как «заучку», как прозвали ее его сокурсники и, в частности, их лидер – его брат Драко. «Умница Грейнджер» нравилось ему куда больше.
– Чего ты ждешь? – Спросил слизеринец, заметив ее пристальный взгляд. Девушка тут же отвела его, осознав, насколько это было заметно.
– Ничего, прости. В общем-то, я рассказала и показала тебе всё, что можно было. Всё, что я упустила, поймешь на практике патрулирования, – робко улыбнувшись, произнесла девушка.
– Да, спасибо. – Вернув ей ответную улыбку, поблагодарил парень.
– Не за что, я пойду?
– Да, конечно. – Едва Алиот сказал это, девушка сорвалась с места и стремительно направилась прямо по коридору в направлении, известном ей одной. В этот миг парень вдруг понял, чего могла ожидать от него Гермиона. Это и заставило его окликнуть ее вновь, – Гермиона?
– Да? – Резко остановившись, девушка повернулась и удивленно посмотрела на него.
– Не нужно приравнивать меня ко всем обидевшим тебя слизеринцам, – чуть тише, чем следовало, пояснил он. Гермиона лишь кивнула, мысленно анализируя сказанное. Да, определенно, этот парень является представителем Малфоев, но он совсем другой. Почему нет этой презрительной ухмылки? Почему нет самодовольства? Всего того, что есть у хорька…
Направляясь по коридорам в гостиную Гриффиндора, девушка, погруженная в свои мысли, едва услышала, как ее позвали. Обернувшись, она встретилась взглядом с Блейзом Забини, обеспокоенно приближавшимся к ней.
– Да, Блейз, я слушаю тебя.
– Нужно поговорить.
– Ну, давай поговорим. Здесь все равно никого нет. Урок идет, – пожав плечами, ответила Гермиона.
– Видел тебя сегодня с Малфоем. Вы с ним общаетесь?
– Ну, ты же видел. Почему тогда спрашиваешь? – Устало ответила девушка. По взгляду Забини было понятно, что он чем-то расстроен.
– Просто хотел узнать. Как хорошо ты его знаешь?
– Блейз, они только-только приехали. Как я могу его хорошо знать? И вообще почему ты так интересуешься им? – Раздражение начало подступать к шатенке. Слишком много глупых вопросов, не свойственных слизеринцам.
– Просто он очень странный. Мало, с кем общается, но постоянно прислушивается ко всем, когда сидит в гостиной. Кроме того, Драко рассказывал, что считает, что от него нужно держаться подальше…
– Ах, Драко! Блейз, прости, но это конкретно мое дело – с кем общаться, и в случае с Драко... Пожалуй, его следует опасаться куда больше. – Резко ответила гриффиндорка и продолжила путь к себе, не желая продолжать этот разговор.
– Как скажешь, – пробубнил Блейз, понимая реакцию Грейнджер на подобные советы. Драко Малфой никогда не был для нее тем самым авторитетом, каким был для большей части учеников. А сам Блейз вообще никто, чтобы обращать внимание на то, что он думает.
Тем не менее, персона Алиота Малфоя приобретала ореол загадочности. Все девушки Слизерина недоумевали, по какой причине он общался с грязнокровкой Грейнджер, а все парни подозревали, что он пытается занять место Драко.
Однако правда была далеко от них всех.
Алиот Малфой при всей своей загадочности просто был другим. Не доступным для слизеринцев лишь потому, что знал о настоящих ценностях этой жизни и прекрасно понимал: принципы рушатся, словно карточный домик, власть не вечна, репутация может быть испорчена одним лишь неверно брошенным словом. Но ведь его опыт не способен изменить отношение. Так, он по-прежнему оставался непонятным тихим и от того, самым подозрительным новеньким в школе.
Об этой подозрительности весь вечер, если не считать дневную встречу с Блейзом, слушала Гермиона от Гарри и Рона. Мальчики весь вечер пытались найти хоть что-то, что бы сразу раскрыло мотивы его приветливого отношения к Гермионе. Так или иначе, все сводилось к разговорам о закончившейся войне и различного рода заговорам. Попытки успокоить ребят приводили лишь к еще большим нападкам на Алиота и на нее саму. В конце концов, гриффиндорка не выдержала и, громко захлопнув книгу, которую пыталась прочитать, игнорируя этот балаган, поднялась с дивана.
– Гермиона, а почему ты так его защищаешь? – Внезапно громко произнес Рон, за что получил в ответ разгневанный взгляд, но это его не остановило. – Нет, серьезно! Не мог же он так быстро тебе понравиться? Ты довольно избирательна.
Что-то щелкнуло в этот момент в голове Гермионы. Чаша терпения была переполнена, и гриффиндорка решила высказать то, что ранее никогда не говорила:
– Рональд, не смей трогать мою личную жизнь! Тебя никогда и никто не устраивал. Сначала Виктор, теперь Алиот. Тебе не кажется, что они просто пытаются строить нормальные отношения с другими людьми? Они просто делают то, на что не способен ты. И да, вполне возможно, что они просто видят во мне девушку, а не ходячую энциклопедию, как ты?! – Не дав оправдаться шокированным друзьям, девушка стремительно взбежала вверх по лестнице и громко хлопнула дверью на прощание. Странное осознание пропасти между ней и друзьями возникло в душе. Неужели они так очерствели, пережив былое, что уже не способны поверить во что-то человеческое? Почему люди, терявшие шанс на спасение, свободу, на жизнь, в конце концов, не могут дать кому-либо шанс на исправление? Неужели всё, что она делает, напрасно?
Слезы горечи и обиды скатывались по щекам, но девушка упрямо боролась с душащим ее комом в горле. Попытки учить ее всегда воспринимались близко к сердцу. Чрезмерное опекунство, забота и нравоучения приводили к тому, что ей казалось, будто ее считают глупой собственные друзья. Невозможность того, что кому-то она просто могла нравиться, ущемляли женское самодовольство. В целом, она понимала, что самое ценное для других в ней – ее мозги. Но смириться с тем, что это отношение исходит от друзей было невозможно. Поэтому гриффиндорка просто дала волю слезам, надеясь выплакать всю горечь.
Так она и заснула спустя несколько часов, обессилевшая от слез и криков, подавляемых подушкой, которую она всё еще рефлекторно сжимала до боли в пальцах, надеясь, что ни всхлипы, ни крики не будут слышны проходящим мимо чрезмерно сочувствующим однокурсникам.
