3. А слёзы проходят (As Tears Go By)Северус был очень разочарован тем, что Лили попала в Гриффиндор (как ни странно, раньше он не задумывался, что в Слизерине магглорожденной не место), но у них хотя бы было несколько общих занятий, так что он сможет часто её видеть. К тому же, они по-прежнему смогут заниматься в библиотеке после занятий — он много слышал про Хогвартскую библиотеку и с нетерпением ждал похода туда. Он горел желанием учиться и очень гордился первым успешно выученным заклинанием Трансфигурации.
Ничто не могло сравниться с ощущением потока магии, тёплой волной щекочущей кончики пальцев.
Он улыбнулся, когда она села рядом. Лили улыбнулась в ответ, но сразу же слегка нахмурилась, проводив взглядом удаляющуюся толстушку.
- Это случайно была не Рейвен? Что ты ей сказал, Сев? Она выглядит не очень радостной..
Как будто ему было дело до её радости!
- Я просто занял это место для тебя, Лили, - ответил он с ноткой вызова.
- Спасибо конечно, Северус. Просто я бы хотела, чтобы ты не был всегда так груб с остальными. А Рейвен на твоём факультете; правда ведь было бы здорово завести друзей на своём собственном факультете?
Что бы это значило? - нахмурился Северус. Лили уже нашла дружков среди однокурсников? Разве его дружбы недостаточно? Он видел её на пути к занятию по Трансфигурации, болтающую с одной из Гриффиндорских девчонок..
В этот момент в класс вошёл профессор Слагхорн. Мать рассказывала, что он когда-то преподавал ей Зелья — много лет назад — и Северус ожидал, что тот будет выглядеть..ну, как-то по-другому. Больше похожим на знаменитого преподавателя Зелий в его представлении, и меньше — на жизнерадостного, крупногабаритного моржа. Однако начала урока Северус всё равно ждал с нетерпением. Зелья интересовали его больше всего, просто потому что они были тонким искусством, требовавшим, кроме точности, ещё и чутья.
Увы, профессор Слагхорн не торопился. Сначала он принялся вызывать всех студентов по списку, задавая им вопросы про их родственников.
- Джеймс Поттер! Ах, ты выглядишь в точности как твой отец, мой мальчик. Я довольно хорошо его знаю — чудесный человек, просто чудесный... во время нашей последней встречи мы разделили бутылку превосходного эльфийского вина.
- Я передам папе Ваши наилучшие пожелания. Возможно, в нашем погребе ещё осталась бутылка того вина, - беззастенчиво предложил Поттер, фактически предлагая взятку. Однако профессор Слагхорн так же беззастенчиво принял предложение. Хорошо хоть не начислил баллы Гриффиндору!
- Сириус Блэк. Ещё один Блэк! Вы все у меня учились, твои родители — с ними всё благополучно, я полагаю? - твои тётя и дядя, твои очаровательные кузины — как же так получилось, что ты не на моём факультете?
- У меня вдруг случился приступ бунтарства, - нахально ответил Блэк, после чего Слагхорн расхохотался так, что его огромный живот затрясся, а моржовьи усы задёргались от веселья.
Северусу не показалось, что это очень смешно, но, в конце концов, он был рад что этот раздражающий его мальчишка Блэк не попал на Слизерин. А теперь было бы неплохо собственно приступить к занятию! Он хотел изучать Зелья, а не родословную своих одноклассников — всё равно большинство из них были идиотами, обожающими зря трепать языком.
- Эванс, Лили. Вы случайно не в родстве с покойной Уинифред Эванс, которая работала в Отделе магических перевозок?
- Нет, сэр, извините. Мой отец работает банковским клерком, а мама — домохозяйка.
- Банковским клерком? Фантастика! Вы магглорожденная? И Ваша мама — домохозяйка? - Как необычно. Скажите, а как она обходится без хозяйственных заклинаний?
- Ээ, довольно неплохо, я думаю, - как и остальные магглы, - немного насмешливо ответила Лили. - Конечно, я не могу оценить разницу, но у нас есть пылесосы, холодильники и посудомоечные машины, и всё это работает на электричестве.
Северус предпочёл бы, чтоб она не говорила так открыто про свое маггловское происхождение — один из учеников его факультета, Малсибер, презрительно усмехнулся на её слова— в то время как Слагхорн восхищённо воскликнул: - Разве это не замечательно? Ох уж эти магглы! У их есть холодители, работающие на электрюкерстве! Правда, она очаровательна? Милая моя, Вы должны мне всё об этом рассказать. Мне очень любопытно услышать про эти телеформы -
- Вы имеете ввиду телефоны, сэр?
- Да, да, - но не будем мешкать, нам сегодня кое-что и по Зельям надо выучить, так?
Если Северус думал, что теперь урок наконец-то начнётся, он ошибался. Слагхорн всё болтал и болтал, и ничего из его болтовни не имело отношения к зельям. В списке оставалось ещё несколько учеников, и скоро стало понятно, что он быстро терял интерес к тем, у кого не было родственников, занимающих важные посты, кто не был знаменит или кто не имел шанс однажды стать знаменитым. Очевидно, он коллекционировал потенциальных знаменитостей для эксклюзивного круга упомянутого им «Слизкого Клуба».
- ..ничего особенного, ничего слишком претенциозного, просто несколько человек встречаются за ужином и приятной беседой..
Северус предполагал, что это было явным преуменьшением, учитывая, что профессор был одет более чем претенциозно. Поэтому он не удивился, что бедный мальчишка вроде него не произвёл впечатления на Слагхорна. Учитель Зелий даже не смог правильно произнести его имя, назвав его «Северином». Скорее всего, приглашение в «Слизкий Клуб» ему не светит. Северусу было наплевать.
- Рейвен Лестрейндж. Замечательно, все присутствуют. - Профессор Слагхорн даже не посмотрел в сторону девочки, что показалось Северусу странным. По крайней мере имя было благородным, а Лестрейнджи — одной из старейших магических семей. Может, он уже знал, что Рейвен им не родня? Другого объяснения ему в голову не приходило, но он не стал тратить времени на раздумья о ней, так как Слагхорн наконец-то соизволил заняться тем, за что ему платили. Он взмахнул палочкой в направлении стола, и там появилось несколько картинок с различными растениями. - А теперь, кто может сказать мне, что здесь изображено?
Довольно многие подняли руки, но выкрикнул - не будучи вызванным - Поттер: - Аконит!
- Очень хорошо! - воскликнул Слагхорн, очевидно не обратив внимания, что мальчишка крикнул без очереди, чтобы похвастаться своими ничтожными познаниями. - Пять баллов Гриффиндору. Вы, случайно, не знаете другого названия этого растения? Да, мисс Эванс?
- Борец.
- Замечательно! Вы — очень умная юная ведьма, мисс Эванс. Ещё пять баллов Гриффиндору!
Северус был очень горд, что Лили знала правильный ответ, но он бы тоже смог ответить. Если бы только профессор Слагхорн перестал в упор не замечать его! Ведь именно он обучил Лили основам Зелий, показал ей травы и растения, которые его мать держала на кухне, в тайнике под доской. Ещё он показал ей старый учебник по Зельям, принадлежавший его матери и тайно спрятанный в старом шкафу, за её свадебным платьем. Она хорошо успевала по Зельям, но теперь осмеливалась готовить их только тайком, в то время как его отец прожигал жизнь в местном пабе или — очень редко — работал на старой мельнице.
Когда урок подошёл к концу, Лили весело улыбнулась. Ей нравились Зелья, и ей понравился профессор Слагхорн.
- Он замечательный учитель, правда?
- Похоже на то, - соврал Северус, ведь конечно, тому, кто явно попал в любимчики Слагхорна, тот мог показаться
замечательным. Наверно, просто придётся много работать, чтобы получить его одобрение, - подумал Северус, так как было совершенно понятно, что он не из влиятельной семьи, а также не обладает связями в Министерстве, или контактами с чемпионами Квиддича и другими известными людьми. Конечно, ему было не жалко, что Лили попала в милость к учителю Зелий. Она ведь действительно была очень умной юной ведьмой. Хоть в этом Слагхорн не ошибся.
- Увидимся потом в библиотеке? - ласково спросила Лили. - Мы могли бы вместе делать домашнее задание.
- Конечно, - протянул он, нарочито небрежно, хотя внутри ликовал. Домашнее задание — это замечательно, если он может делать его вместе с Лили. Он мысленно перенёсся в свои мечтания о Хогвартсе, как они будут вместе учиться и овладевать своей магией, как станут могущественными членами магического сообщества.
- Тогда до встречи, Северус! - весело воскликнула она, спеша нагнать группу девочек из Гриффиндора.
Замечтавшись о светлом будущем, он неожиданно споткнулся на ровном месте, чего с ним обычно не случалось. Его неуклюжее балансирование на грани падения сопровождалось злорадным смехом.
- Ага..
до встречи, Сопливус!
Пока он наставлял на них палочку, двое негодников отошли уже слишком далеко, чтобы незаметно достать их Жалящим проклятьем; к тому же он вспомнил, что пользоваться заклинаниями в коридорах нельзя. Это было против школьных правил, а значит, он бы потерял баллы для Слизерина. Но как же чесались руки..
- Ха! Это было круто, Поттер. Так их, этих мерзких змей! – какой-то невысокий мальчик с волосами мышиного цвета прямо-таки исходил восторгом, подпрыгивая от возбуждения.
Поттер надменно повернул голову, словно собираясь выговорить мальчишке за то, что тот побеспокоил его. Однако не сделал этого, завидев на его лице выражение восторженной преданности.
- Ты в Гриффиндоре, не так ли?
- Да! Да! Мы живём в одном общежитии – помнишь? Меня распределили вчера. Я – Питер. Питер Петтигрю.
- Конечно же помню, Питер, - радушно усмехнулся Поттер, приобняв Петтигрю за плечи. Поскольку он намеревался как следует повеселиться в Хогвартсе, было бы не лишним подружиться с маленьким Питером Петтигрю. Они делили одно общежитие, в конце концов. С ним стоило быть в хороших отношениях.
- Джеймс, ты идёшь? – с лёгким нетерпением позвал Сириус.
Джеймс нагнал друга. – Эй, ты уже знаком с Питером? Он из нашего общежития.
- Привет, Питер, - Сириус с высокомерным видом оглядел невысокого мальчика с головы до ног, явно недоумевая, что его дружок затеял на этот раз.
Позже, во время ланча, Джеймс объяснил свою идею. Приятели лукаво ухмыльнулись.
Северус был бы совершенно счастлив в Хогвартсе - он очень ценил каждый миг, проведённый в библиотеке с Лили, когда они занимались вместе, но ещё больше, наверное, ему нравилось, когда они гуляли по территории школы, разговаривая обо всём на свете, - если бы не эти противные ученики её факультета.
Это было неприятие с первого взгляда, и оно было взаимным. Поттер и его приятели - кучка задир, к которой после Блэка присоединился Петтигрю, а с недавних пор ещё и Ремус Люпин, бледный и слегка потрёпанный на вид мальчишка – швыряли заклинаниями во всех подряд, просто чтобы повеселиться. Ну, колдовали, в основном, Поттер и Блэк; двое других считали это ужасно забавным, стоя в сторонке.
Однако это было совсем не забавно, когда внезапно по всему телу высыпали гнойные нарывы, или что-нибудь ещё, такое же
прикольное. Северус не раз и не два оказывался в больничном крыле, повстречав в коридорах этих гриффиндурков, хоть он и не оставался в долгу. Он давно уже понял, что следовать школьным правилам не получится.
Не давай им тебя
провоцировать, - часто упрекала его Лили, но Северус не слушал её, хотя и понимал, что она желает ему добра. Говорить можно было что угодно, но
она никогда не становилась жертвой их тупых розыгрышей. Она тоже не одобряла их издевательств, но, тем не менее, ожидала, что он не будет давать сдачи. Эта ситуация его очень нервировала.
Но были и дни, такие как этот, когда они сидели на улице, наслаждаясь теплом поздних осенних дней. Солнце, сияющее на бледно-голубом небе, и никакого Поттера рядом. Лили улыбалась, солнце сверкало в её волосах, придавая им настоящий огненный вид. Она была такой необычной, такой изумительно красивой..
Он жадно смотрел на неё, словно впитывая каждую деталь, и сердце его радостно замирало при взгляде на её беззаботное лицо. В такие моменты он забывал про свою безрадостную жизнь, и сам почти становился таким же беззаботным. Когда она вдруг сорвалась с места и побежала к лесу, он не мог не последовать за ней. Хотя ему и было неудобно и жарко бегать вот так, безо всякой причины.
Лес издалека казался тёмно-лиловой тенью, и только подобравшись ближе, они смогли различить высокие силуэты деревьев. Там, где начинался первый ряд деревьев, стоял коттедж, больше похожий на хижину. Из его трубы шёл голубовато-серый дым. Лаяла собака.
В этой хижине жил Хранитель Ключей и Земель Хогвартса, Рубеус Хагрид, и это лаяла его собака, извещая о приходе посетителей. Вскоре дверь открылась, и в проёме замаячил гигантский силуэт.
Завидев его, Лили с восторгом замахала руками. Она иногда встречалась с Хагридом и очень хорошо к нему относилась – ведь он всегда показывал ей совершенно поразительных магических животных, когда она приходила в гости.
Северус, однако, не разделял её восторгов. Магические твари и животные были опасными созданиями, и уж точно не подходили на роль домашних питомцев. Однако Хагрид уже доказал, что не увидит опасности перед своим носом, когда в день их прибытия в Хогвартс спустил с рук тем двум гадким гриффиндорским задирам их
шутку над несколькими девчонками..
Северус тяжело вздохнул; он уже давно заметил, что к некоторым ученикам относились не так, как к другим, и что гриффиндорцам почти не влетало, в то время как слизеринцам доставалось по-полной. Похоже, в Хогвартсе было так заведено.
Пропуская мимо ушей то, что Хагрид рассказывал Лили о нюхлерах, он предался размышлениям о положении дел на своём факультете. Ему
было нелегко сходиться со своими однокурсниками, и они всегда шептались о каких-то секретных вещах.. как правило, эти разговоры прекращались, когда он входил в общую гостиную, как будто они не предназначались для его ушей. Однако именно это возбудило его интерес. Северусу хотелось узнать, о чём идёт речь, даже если для этого придётся оказать несколько мелких услуг Люциусу Малфою, шикарному и чистокровному...
- Северус? СЕВЕРУС! –воскликнула Лили уже с нетерпением, когда ей наконец удалось прервать ход его мыслей.
Он поднял взгляд, зачарованно уставившись в её изумрудные глаза.
Она фыркнула; взяв за руку, она повела его прочь, и когда Хагрид больше не смог бы их услышать, заговорщицки прошептала: - Хагрид только что рассказал мне, что в Запретном Лесу водятся единороги.
- Рассказал? Ну так это известный факт.. разве ты не читала в
«Хогвартс: История?»
- Конечно, читала, но - Северус, только представь себе - это же
настоящие единороги! Я бы так хотела увидеть хоть бы одного.
- Они очень застенчивые создания, Лили. Сомневаюсь, что один из них выйдет из глубины леса, только чтобы – о нет. Даже не думай об этом. Нам туда нельзя!
- Я знаю, - ответила Лили, слегка надувшись, так как Северус очевидно не захотел показать ей единорога.
- Мы будем изучать их на уроках Ухода за Магическими Животными, если ты захочешь выбрать этот предмет на третьем курсе, - он попытался утешить её, надеясь, что она не станет умолять, потому что тогда он вряд ли устоял бы, - а ему совсем не улыбалось получить наказание или потерять баллы за несанкционированный поход в Запретный лес. Кроме того, это было опасно. С другой стороны, он с лёгкостью мог представить себе, как круто было бы спасти Лили от какой-нибудь опасности из тех, что таились в Запретном лесу, и потом привести её к единорогам.
Конечно, это была преждевременная мысль – типично гриффиндорская. Он же был слизеринцем, а те славились своей изобретательностью. То есть, если бы он собрался предстать перед Лили в качестве героя, он был бы хорошо подготовлен, осведомлён обо всех возможных опасностях, подстерегающих их, а также знал бы, как с ними бороться. Вот это план получше.
Лили Эванс была популярной. Будучи доброй и остроумной, она легко заводила друзей. Учителя обожали её, умненькую ведьму, которая хорошо успевала по всем предметам. Однако её друзья не понимали, почему она проводила столько времени с Северусом Снейпом. Они называли его «стрёмным» и смеялись над его жирными, немытыми волосами – и действительно, ему
следовало бы лучше заботиться о личной гигиене. Несмотря на это, Северус был её другом, её лучшим другом.
Но если бы только он не был таким социально неприспособленным.. Лили просто не могла привести его на встречу с остальными своими друзьями, гриффиндорками, и это ей не нравилось. Он всегда был таким грубым, называл её подруг дурами, тупыми хихикающими коровами или наглыми девчонками. Неудивительно, что он никому не нравился. С другой стороны, он
действительно был умнее их - может быть, как раз из-за своей асоциальности, так как он предпочитал книги обществу людей. Когда бы она его не видела, его огромный нос утыкался в книгу. Утром за завтраком, за ланчем, и даже за ужином, когда занятия уже давно закончились, - Северус всё время читал.
Излишне говорить, что он был прекрасным партнёром для учёбы. Так как он опережал программу по большинству предметов, Лили очень ценила его помощь, когда не могла справиться с домашним заданием. Она не могла не отметить впечатляющую глубину его познаний, благодаря которой можно было не обращать внимания на многие его недостатки. Так было с самого начала, с того момента, когда он сказал ей, что она - ведьма. Конечно же, она хотела знать всё об этом странном новом мире, существовавшем параллельно привычному ей, а он охотно просвещал её.
Лили с удовольствием вспоминала их вечера у реки, и ей всё так же нравилось проводить с ним время, - но всё же ей хотелось, чтобы он не был так зациклен на ней. Иногда её немного пугало то, как он смотрел на неё.. Так.. так
жадно…в такие моменты она довольно хорошо понимала, почему её друзья считали его стрёмным.
Однако она не позволяла никому называть его так, или же отпускать шутки о его внешности. Невежливо смеяться над чьими-либо носом или волосами. Уверенная в своей правоте, она начинала защищать его, к большому потрясению своих однокурсников. Поттер и его дружки особенно не могли понять, как она – симпатичная гриффиндорка - могла общаться со слизеринскими отбросами вроде Сопливуса. Лили же не обращала на них внимания, потому что они были всего лишь высокомерными, задиристыми ничтожествами. Ей было противно их поведение, и, кроме того, возможно, ей нравилось защищать слабых.
Поэтому неудивительно, что Лили была, наверное, единственным человеком во всём Хогвартсе, который действительно жалел Рейвен Лестрейндж, и она всегда упрекала Северуса в ненужной грубости по отношению к ней. Было неприлично сказать «исчезни», когда Рейвен попыталась сесть рядом с ним в библиотеке, и совсем грубо было взять и вытащить из-под неё стул, из-за чего бедняжка шлёпнулась на пол с громким стуком.
- Северус! – упрекнула его Лили – хотя это было очень мило с его стороны, пытаться сохранить сиденье для неё. Он был её рыцарем без сияющих доспехов, и его манеры были тоже отнюдь не рыцарскими.
Она демонстративно подала Рейвен руку, чтобы помочь той подняться, но её порыв был отвергнут резким жестом, пока девочка поднималась на ноги, а затем та кинулась прочь из библиотеки.
В отличие от Лили Эванс, Рейвен Лестрейндж не была популярной. Она бы даже сказала, что, скорее всего, была самой непопулярной девочкой во всём Хогвартсе; одиночкой без единого друга. И так как можно было предсказать, что и в ближайшем будущем друзей у неё не появится, она всё больше пряталась в собственной раковине. Она почти ни с кем не разговаривала, пока собственный голос не начал казаться ей странным.
Она была очень несчастна, и не хотела ничего, кроме как быть оставленной в покое. К сожалению, покоя ей не давали.
Ну почему я должна быть ведьмой, часто спрашивала она себя, ведь жить как маггл – или даже в качестве сквиба – было бы намного легче. Но нет, она была заключена в этом ужасном замке, где всем казалось ужасно забавным проклясть её так, чтобы она попала в больничное крыло, а самыми заядлыми мучителями, преследовавшими её безо всякой причины, были эти мерзкие гриффиндорцы. Они были совершенно несносны вдвоём, Поттер и Блэк, но недавно пресловутый дуэт разросся в инфернальный квартет, когда к известным задирам присоединились Питер Петтигрю и Ремус Люпин.
Рейвен никогда не давала сдачи. Она просто старалась избегать любых стычек. Она даже не жаловалась на своих обидчиков, так как это было бы бесполезно. Её родители ничего не знали, просто потому, что она почти не попадала в совятню. Как же её достали эти вечно меняющиеся лестницы, уходящие в никуда!
И всё же она не была безнадёжна в магии - освящённые веками стены Хогвартса видали и похуже, чем она, - и доказательством этому были её домашние задания. Они были хорошо обоснованными и на удивление выразительными, принимая во внимание то, что, будучи вызванной на занятиях, она молчала как рыба, краснея и раскрывая рот, не в состоянии произнести ни единого слова, хотя и знала правильный ответ. Такое поведение почти неизбежно приводило к потере баллов для Слизерина, так как учителя считали её, в лучшем случае, не готовой, а в худшей – дерзкой и не желающей отвечать.
По правде говоря, она весьма старательно зарывала свой талант в землю, твердолобо настроившись на то, чтобы быть сквибом, упрямо надеясь, что, когда это подтвердят, она сможет покинуть Хогвартс. Но этот план не срабатывал. Всё было не так просто, и магию нельзя было так просто отвергнуть, или обмануть. Она циркулировала в ней вместе с кровью, как бы Рейвен не пыталась отторгнуть её. Получалось, что она не училась контролировать свою магию и направлять её через палочку, и эта переменчивая сила прорывалась наружу, внезапно, мощно, и независимо от её контроля – как и случайная, нечаянная магия у ребёнка. В волшебном мире это было так же неприятно, как помочиться в постель.
По меркам волшебного мира, Рейвен всё равно что мочилась в постель.
Основной её проблемой было нежелание использовать магию, в то время как она знала теорию; она даже опережала программу по чтению о заклинаниях, сглазах и проклятиях. Некоторые из них не изучались раньше следующего года – ну а на что ещё она могла тратить время, кроме чтения, когда книги были её единственными друзьями в Хогвартсе?
Если бы только она не чувствовала такую неохоту использовать свою палочку… эбеновое дерево и перо феникса, десять с половиной дюймов. «
Переменчивое сочетание», - сказал мистер Олливандер, - «
как раз для эксцентричной ведьмы. Рассекать со свистом. »
Однако же она была какой угодно, только не эксцентричной, и эта палочка явно была не для неё. Конечно же, она знала, что палочка выбирает волшебника или ведьму. Несмотря на это, она была вполне уверена, что в её случае это было не так. Что-то пошло не так в тот день, и вообще, даже самый знаменитый изготовитель палочек в магической Великобритании мог ошибаться.
В редкие моменты Рейвен могла вспомнить чувство правильности, замечательное тёплое покалывание в кончиках пальцев, золотой дождь искр, пролившийся из её эбеновой палочки, когда она впервые прикоснулась к ней. Это было восхитительно – и очень страшно.
Идя по коридору, снова заблудившись, она заметила их как раз вовремя, чтобы скрыться, - этих гадких гриффиндорцев, от которых она тайком улизнула в первую попавшуюся дверь. Прижавшись к двери и внимательно прислушиваясь, Рейвен убедилась, что её личные мстители действительно прошли мимо, не заметив её, после чего посмотрела вокруг.
Она была в ванной. В очень мрачной, депрессивной ванной. Пол был мокрым; лужицы воды, растёкшиеся на треснутой плитке, отражали несколько мигающих свечек, которые боролись за существование во влажной атмосфере этого места. На одной из стен висел ряд тусклых зеркал, под ними – пощербленные каменные раковины, а двери кабинок были поцарапаны. Одна из них свисала с петель.
Очевидно, что ванная не использовалась уже больше десятилетия, и Рейвен показалось странным, что никто не прилагал усилий, чтобы починить её. Она уже привыкла к устаревшим туалетным и ванным комнатам Хогвартса, но они хотя бы были чистыми и в рабочем состоянии.
- Что ты здесь делаешь? – спросил плаксивый голос у неё за спиной.
- Оставь меня в покое, - ответила Рейвен, так же плаксиво. Неужели во всём этом ужасном замке не было места, где она могла бы побыть одна? Почему её всегда донимали?
- Но это мой туалет!
За этим заявлением последовал страдальческий всхлып, на который Рейвен обернулась и увидела.. прозрачно-перламутровую фигуру призрака. Призрака девочки, если быть точными. Она парила в воздухе позади Рейвен, и выглядела такой же несчастной, какой ощущала себя Рейвен. В бледных глазах призрака, спрятанных за толстыми стёклами очков, мерцали серебристые слёзы.
- Зачем тебе туалет? Ты же привидение.
Она не хотела огорчить девочку-призрака – она просто констатировала факт. Тем не менее, результатом был громкий вопль, вслед за которым по лицу привидения рекой полились слёзы.
- О да, давай, напомни Миртл, что она мертва. Но какая разница? КОМУ КАКАЯ РАЗНИЦА?
Призрак резко взмыл вверх, тут же опустившись вниз мигом позже. Рейвен услышала плеск воды в одной из кабинок и решила не думать о том, чем Миртл могла там заниматься.
- Никому до меня не было дела, даже когда я была жива, - донёсся её приглушённый голос из сливной трубы. – Думаешь, я не знаю, как люди называют меня за моей спиной? Уродливая Миртл! Жирная Миртл! Вопящая Миртл!
- Меня называют Жирной Вороной, хотя меня зовут Рейвен, - прошептала Рейвен, чувствуя закипающие на глазах слёзы.
- Но это мой туалет! – со всхлыпами продолжала Миртл. – Я здесь живу. Это моё место обитания! Здесь меня убили!
- Убили? – встревожено спросила Рейвен.
- Убили. Умертвили. – Внезапно привидение снова оказалось рядом с ней, капая водой на и без того мокрый пол. – Никто меня не хватился. Меня нашли только через несколько часов..
- О Господи, - задохнулась Рейвен, представляя, как становится жертвой розыгрыша, который пошёл не по плану и закончился её смертью, и никто её не найдёт, так как до неё тоже никому не было дела..
- Ты плачешь о бедной Миртл? Ты мне нравишься. Знаешь, мы могли бы обитать в этом туалете вместе, ты и я. Тебе только нужно умереть.
- Моё время ещё не пришло.
- Моё время тогда тоже ещё не пришло! – вскрикнула Миртл, снова всхлипывая. Её было очень легко обидеть.
- Однако, - осторожно заметила Рейвен, - я могла бы прийти снова навестить тебя. Если хочешь. Ты могла бы больше рассказать о себе.
- Не смейся надо мной! Меня все всегда дразнят, говорят гадости, обзывают по-разному. Смеются над моими очками – я о них не просила! Хуже всех была Олив Хорнби. «Ты здесь, Миртл, снова куксишься?» - спросила она, но я не куксилась. Я была мертвая. А затем я всюду за ней следовала, чтобы она никогда не забыла меня. Я ей напоминала, о да.. но она устроилась в Министерство, чтобы я не смогла её преследовать.
- Так нечестно.
- Я тоже так думала, когда меня заставили вернуться сюда и поселиться в туалете. А потом они повесили ту табличку на двери, «Не работает». Сказав, что у меня бывают истерики и что я будто бы затопила ванную.
- Бедная Миртл…
- Ну вот, ты опять. Не смейся надо мной.
- Я не смеюсь! – огрызнулась Рейвен, начав плакать. – Ты думаешь, я не знаю, как тебе было одиноко? И как одиноко сейчас? Думаешь, я не знаю, каково это, когда тебя задирают и высмеивают?
Так началась замечательная дружба. Рейвен часто приходила в ванную, когда была не в духе, чтобы выплакаться как следует вместе с Миртл. Однако она довольно скоро поняла, что не так склонна к слезам, как Миртл, так как её призрачная подруга ныла и стенала почти постоянно.
