Глава 2Катя нетерпеливо барабанила шариковой ручкой по столу, просматривая смету на новую коллекцию, которую ей наконец-то принес финансовый гений Зорькин. Сумма выходила далеко немаленькой. Поэтому в ее голове вихрем крутились разнообразные варианты того, где можно безболезненно достать такие деньги. Некоторые наиболее лучшие идеи она записывала на краю листа, плохие или глупые, произнесенные в ее голове до боли знакомым бархатным весёлым голосом, старалась выгонять из своего разума. Такие, как, например, ограбить банк или начать продавать остатки от старых коллекций на Черкизовском рынке.
Параллельно она пыталась просчитать возможное повышение заработной платы на предприятии, созвониться с владельцем сети закусочных, который собирался заключить с ними контракт по пошиву униформы, и выбрать помещение для предстоящего показа. Последнее необходимо было сделать незамедлительно, пока Юлиана не начала сыпать угрозами о том, что скоро наплюёт на все приличия и организует показ прямо на Катином рабочем столе.
Голова гудела от непрекращающейся работы, но Катя не жаловалась. Она была поглощена своими обязанностями, что на посторонние запретные мысли не было ни сил, ни желания.
И это придавало ей такую уверенность в себе, что идеально сидящему на ней брючному костюму от Диор и не снилось.
К концу рабочего дня в дверях нарисовался Зорькин:
— Ну как ты тут, Пушкарёва? Снова полуночные бдения?
Катерина же не могла поддержать его шутливое настроение — как раз в этот самый момент должен был состояться наиважнейших разговор с вечно занятым ресторатором.
— Ты теперь вместо папы будешь мне о трудовом кодексе постоянно напоминать? — Катя не смогла скрыть сарказма, прикрыв телефонную трубку ладонью, пока противный голос на линии просил ее подождать.
— Да нет. Просто мне уже сто раз тетя Лена звонила и спрашивала ждать ли тебя сегодня к ужину или ты теперь только дУхами незаключённых контрактов питаешься?
— Коль, мне ещё нужно кое-что сделать. Ты езжай без меня, хорошо. Возьми мою машину, — Катя бросила ему ключи и немедленно окунулась в телефонный разговор. — Алло, да мы готовы подписать контракт.
— Знаешь, Кать, если ты и правда думаешь, что вот это вот все тебе поможет, то… неправа ты вот что. Только язву заработаешь и нервное перенапряжение.
Слова Зорькина на мгновение выбили у нее почву из-под ног. Она как будто оказалась в каком-то вакууме, где не было никого и ничего. Ничего кроме быстро бьющегося сердца, что готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Затем все вернулось на свои места — трубка в руках, и проницательный Зорькин напротив.
— Да минутку, — Катя снова прикрыла трубку и постаралась состроить Коле самое непонимающее выражение лица в мире. — Я не понимаю о чём ты. У меня все под контролем.
— Ну да, конечно. Учти, Пушкарёва, я люблю конфеты с коньяком. Спокойной ночи.
Коля закрыл за собой дверь, и Катя облегчённо выдохнула. Она быстро прекратила разговор, понимая, что все размеренные слова, что слетают с уст ее телефонного собеседника превращались в какую-то непонятную, едва уловимую абра-кадабру.
Это из-за усталости.
Она закрыла глаза и облокотилась об спинку кресла. Как только из ее головы вышли все цифры и расчёты, а постоянные проблемы и форс-мажоры перестали поджидать ее на каждом шагу, притаившиеся чувства пробудились от длительного сна и завладели ею.
На самом деле все было очень плохо. На самом деле ее мир словно замер.
Она слышала как телефоны разрываются от звонков, а девочки снова ругаются с Клочковой. Она слышала как Милко снова жалуется на ее концепцию, а папа ворчит из-за ее нагруженного рабочего графика. Она кивала на восторги Коли, что он отправлял в адрес Виктории и на просьбы Женсовета пойти на обед пораньше. Но всего это было где-то далеко. Словно из-за хрустального купола доносились отзвуки дикой непонятной ей реальности.
Реальности, в которой не было его.
Жестокость очевидного ударила по всему телу и сжала до нестерпимых судорог.
Теперь Катя снова чувствовала, как застарелая боль словно большая неумолимая волна охватывала ее всю, погружала в себя, заполняла лёгкие, заставляла безуспешно пытаться сделать хоть один глоток спасительного воздуха.
Но только сейчас она поняла, что эта боль совсем другая. Не та, что резала острым скальпелем предательства и лжи.
Она чувствовала потерю. Потерю чего-то очень важного. Потерю части своей души.
Катя снова хотела окунуться в мир неотложных дел, но вместо папок с бумагами она видела лишь чёрно-белые точки.
Неужели эти чувства никогда не пройдут? Неужели ей так и суждено умереть, засохнуть, зачахнуть от безответной любви к своему начальнику? Пусть он уже и не начальник, да и она не такая наивная и глупая дурочка как раньше. Ее внешность изменилась, но похоже ее судьба осталась прежней — безоговорочно любить Андрея Жданова.
Какая-то часть ее смирилась с этим. Наверняка, та самая, что прятала его любовниц, спала на жёстком столе под его утехи за стеной и строчила липовые отчёты по его приказу. Но другая отчаянно протестовала против этого. Она хотела полноценной счастливой жизни. И как ни странно, именно эта часть так отчаянно тянулась к нему. Она тянулась к Андрею как к прохладному живительному воздуху, как к согревающему мягкому солнцу.
Она больше не могла без него.
Катя резко выпрямилась и буквально приказала себе успокоиться.
Андрей Жданов не мог быть для нее ничем кроме как ошибкой прошлого. Он не глоток воздуха и даже не луч света в темном царстве. Он соблазнительный и красочный мираж, что даёт надежду на возможное счастье и покой, а затем спускает с небес на землю, по пути отняв все крылья. Так было и так будет всегда.
Катя снова и снова повторяла про себя только что придуманный ею аутотренинг, но легче от этого, как было обычно, не становилось. Как будто она незаметно для себя преодолела какой-то предел самообмана и теперь он больше не имел над ней власти.
В этот момент в кабинет бурным ураганом ворвалась Маша. Улыбка до ушей, боевой макияж и открытое декольте. Только в глазах иногда мелькало что-то созвучное ее, Катиным, душевным метаниям.
— Катюша! Час икс настал. Ты готова?
Зачем она согласилась пойти с Машей в этот несчастный клуб? Ведь работы непочатый край, а времени на необходимый сон и так практически никогда не было.
Но стоило ей представить ещё одну бессонную ночь без спасительной работы в голове. Как она раз за разом будет пытаться отбиться от беспощадно наступающих мыслей о нем.
Катя тряхнула головой,
взъерошив рыжие кудри, и решительно взяла сумочку.
— Готова. Только давай без фанатизма.
Может быть музыка и непринуждённая обстановка клуба сможет хотя бы немного отвлечь ее от стенаний ее глупого сердца?
