Глава 4На административный этаж Катя вернулась уже в конце дня. Стараясь затесаться между работниками, спешащими домой, она отчаянно пыталась не попасться на глаза Женсовету. Или Андрею. Или им всем вместе.
Но к сожалению, сегодня удача была явно не на ее стороне. Девушки ждали свою начальницу в приемной. Расстроенные, виноватые и избегающие прямого взгляда. Катя тяжело вздохнула, мысленно приготовившись к трагедии вселенского масштаба:
— Что случилось? — Катя старалась выглядеть непринужденно, не хотела, чтобы подруги что-то заметили и начали распрашивать о ее постоянно неопределенных чувствах. — Дефолт?
Девушки как-то грустно усмехнулись и быстро выпалили:
— Андрей Палыч… с ума сошел.
— И кто же поставил такой замечательный диагноз? — Катя от неожиданности даже рассмеялась, хотя внутри у нее все сжалось в ожидании чего-то ужасного.
— Так тут и ставить ничего не надо, — мудро заметила Света, пока остальные разглядывали стены. — Закрылся у себя в кабинете, пьет и говорит, что убьет любого, кто к нему войдёт.
— Кать, ну понимаешь мы… — Амура аккуратно взяла Катину дрожащую руку в свои.
— Да это я во всём, дура, виновата, — в глазах Маши проступала новая и долгая истерика. — Кать, я ему такое сказала…
— Какое такое ты ему сказала?
Катя напряглась ещё сильнее, прекрасно зная, об их способности раздувать из карандаша бегемота.
— Ну мы просто говорили о Михаиле. — Света слегка покраснела и отвела взгляд. — Какой он положительный и приятный человек.
— И мужчина тоже. — Шура пыталась стать меньше ростом, но у нее ничего не получалось.
— Я сказала, что в у вас с Мишей… — Маша покоянно опустила голову. — Короче, ну все было
— Что было? — Катя тяжело вздохнула, понимая только то, что ничего не понимает. Только крепкие африканские руки Амуры казались слишком тёплыми.
— Ну, понимаешь вообще все было…
Маша выпучила глаза, намекая на что-то пикантное и одновременно старалась виновато спрятать их от ясного взора начальницы.
— И что? — Катя надеялась, что в данной момент она больше похожа на спокойную и уровнавешенную начальницу, а не на Жданова. — Ты просто подошла к Жданову и так и сказала, что у нас Мишей было… — тут Катя споткнулась, почувствовав как запылали ее щеки, — все?
— Нет-нет. Он просто у туалета понимаешь. — Шура старалась говорить медленно, чтобы всем было понятно. — Стоял…
— Стоял и подслушивал, — более подробно обрисовала картину Таня
— Да. И мы решили его немного помучить. — Светлана довольно задрала голову вверх. — А что только ему что ли можно?
— Кать, мы как лучше хотели. — Амура почти плакала, видя как их подруга и президент бледнела все больше и больше. — Честно слово.
— А кто вас просил что-то говорить, кого-то мучить. — Кате показалось, что весь мир рухнул в одночасье и именно в ее приемной. — Почему вы постоянно лезете в мою жизнь. В жизни других, — все ее бессонные ночи, вызванные их сплетнями, все переживания, все что переживал из-за них Андрей вылилось в негромкий, но серьезный крик. — Хотите что-то обсудить? Идите домой и там обсуждайте сколько влезет. Рабочий день уже давно окончен. До свидания.
Она буквально залетела в свой кабинет и от души хлопнула дверью.
Ему плохо.
Катя редко выходила из себя и уж ещё более редко кричала на подруг. Они всегда были милыми сплетницами, которые всегда поддерживали ее и стояли друг за друга горой. А иногда и их знаменитый шпионаж очень помогал компании. Но сейчас ей было невыносимо думать, что Андрей, по вине Женсовета, думал о ней именно так. О том, что ему на самом деле наплевать на то, что рассказали девочки, она старалась не думать. Потому что не могла понять радостной ли это было новостью или грустной.
Ему плохо из-за нее. Опять.
Она прошла к креслу и стала бесцельно перебирать папки на столе. Затем отбросила эту затею и начала собираться домой, надеясь что родные стены помогут ей разобраться во всей этой неразберихе.
Катя отгоняла от себя как назойливых мух мысли о том, что Андрей сейчас где-то сходит с ума из-за нее.
Рука сама метнулась к телефону и набрала номер охраны, где Сергей Сергеевич очень радостно сообщил госпоже президенту, что «Андрей Палыч сегодня утром в здание зашёл, но ещё ни разу не вышел».
Он не мог так переживать из-за нее. Не имел права. Он не мог сходить с ума из-за того, что Катя Пушкарёва якобы встречается с каким-то шеф-поваром.
А если все же…
Она не пойдет к нему в кабинет. Она пойдет домой и как следует все расставит по местам. И потом может быть…
Ему больно…
Катя решительно принялась наводить порядок в кабинете, готовясь идти домой, но вдруг вспомнила, что еще утром оставила свой дневник на столе. Она вернулась, но ничего не обнаружила.
Дневника не было.
***
Катя не поверила своим глазам. Она ведь точно оставляла его здесь. На самом краю.
Вдруг ей стало не хватать воздуха. Неужели кто-то его видел? Как она вообще могла додуматься оставить его на видном месте в незапертом кабинете в компании, где никто не ценит приватность личной жизни? Права была когда-то Кира Юрьевна. Как только с такой безалаберностью о настоящих делах в компании никто раньше не пронюхал?
Она резко принялась шарить руками по ящикам, устраивая настоящий бардак. Она ещё немного надеялась, что просто переложила его куда-то и совсем об этом забыла.
Телефонный звонок не смог отвлечь ее от этого немедленного дела и поэтому она чуть не выронила трубку:
— Я слушаю.
— Катенька, — мамин голос звучал как-то слишком безмятежно и радостно. — Когда тебя с работы сегодня ждать?
— Мамочка, очень много работы. — Катя схватилась за обьемную папку с контрактами, хотя это предположение о нахождении дневника было глупым. — Я, наверное, задержусь, так что ложитесь без меня, хорошо?
— Кать, ну это не удобно. Тут Миша сидит, папа его как может развлекает. Наливку свою достал, не дождался. Нельзя же сначала гостя пригласить, а потом даже не прийти.
Массивнаяя папка вывалилась из рук, чуть не придавив бедной Кате ногу:
— Миша у нас?
— Да. А разве не ты его пригласила? — Елена Александровна недоумевала одну секунду. — Мы так рады. Так давно его не видели. Кать, а он тебе предложение сделал, да? Вот бы здорово-то как было. Вот мне сегодня сон снился…
— Мам, а Коля там? — Катя ещё не отошла от предыдущей информации, а тут ещё и предложение. Что за помутнение рассудка сегодня у все такое? — Позови его, пожалуйста.
Катя услышала грохот трубки. На заднем плане отчётливо слышалось папин «подхмелевший» смех.
— Зорькин слушает, — Колин голос, Слава Богу, был не таким радостным.
— Зорькин, что у вас там происходит?
— А как же поздороваться со своим финансовым директором? Совсем ты, Пушкарёва, навыки этикета потеряла. Восстанавливай, в работе пригодится.
— Коля, мне сейчас не до смеха.
Она тяжело рухнула в кресло, отложив несчастные поиски ненадолго.
— Да понял я, понял. Ну, что у нас тут, посмотрим… — Зорькин всё ещё был на своей саркастичный волне. — Пришел этот твой повар всея Руси и намекнул, что хочет увезти тебя за сто морей, а точнее в Петербург, где он ещё один ресторан открывать собирается.
— Что? — Катя казалось, что ее глаза сейчас похожи на мячи для тенниса. — Какой ещё Петербург?
— Ну ты даёшь, Пушкарёва. В тот, что на Неве, конечно. — Коля же не замечал состояния подруги и продолжал в том же безмятежном духе. — Так это ещё не всё. Твои родители перевели это как то, что ты согласилась быть «век ему верна» и походу дела празднуют помолвку, — Катино молчание, пронизанное шоком и безысходностью его слегко удивило. — Подожди, а ты что ничего про это все не знала?
— Нет, Коля, я ничего про это не знала.
— А ну тогда все понятно. Да. Это типичный ход всех безумно и безответно влюбленных — перетянуть родителей «объекта страсти» на свою сторону.
— Что за бред ты несёшь? — Катя снова разозлилась, отчётливо поняв, что сегодня домой ей нельзя. Со всех сторон обложили.
— Не бред, а правда жизни.
— Коль, скажи моим, что я прийду сегодня поздно и на этом точка.
— Ладно, ладно понял. Придумаю что-нибудь. Если что мой труп будет валяться у твоей комнаты. А что с тобой-то случилось?
— Зорькин, мне нужно, что бы ты побыл сейчас моим голосом разума.
— Хорошо, что не гласом Божьим, — отшутился Зорькин, побуждая подругу продолжать дальше. — Пушкарёва, хватить уже нагнетать. Ты правда что ли замуж собралась за своего это Кастрюлькина?
— Нет. Ты что? Сплюнь лучше. — Катя нервно огляделась по сторонам и понизила голос. — Это про Жданова.
— Как я сам не догадался…
— Сегодня он сказал, что… Малиновский все лез и лез… Короче, он сказал, — Катя даже глаза прикрыла, позволяя мягкому шепоту сорваться с губ, — что любит. Понимаешь, любит…
— Подожди, — Коля, кажется, от неожиданности впал в мимолётный ступор. — Жданов сказал тебе, что любит Малиновского?
— Нет, Жданов сказал Малиновскому, что любит меня!
— А, ну тогда ладно. — Коля облегчённо выдохнул и, кажется, что-то прожевал. — И что ты собираешься с этим делать?
— А что я собираюсь с этим делать? Ты вообще слышал, что я сказала?
— Слышал, слышал. Ну и что? Ты теперь ему веришь?
— Не знаю, Коль, наверное. Не знаю, что и хуже — то, что он меня никогда не любил и только использовал или что всё-таки любил, а я ему все это время не верила.
— Ладно, не кисни ты там. Может тебе поговорить всё-таки с ним?
— Наверное, надо.
— Ты это звони, если что… Ну, ты знаешь…
— Знаю, Коля, спасибо. Пока.
Катя положила трубку, и нежно провела ппльцами по кнопкам селектора.
Может им правда надо поговорить?
