Фанфики

Странный знакомый на лавочке под дождем....

Дом не любил фамильярности, если существ было слишком много, или они становились слишком назойливы, ― помнишь дым от сгоревшего мяса? ― он мстил или заболевал. Он мало знал о своих обитателях, они его не интересовали. А существа считали дом своим.

Каким-то образом из моего светлого чувства сделали одну из самых обсуждаемых тем в обществе: «А не знаете ли вы, в кого влюблен граф Корнуа? Нет? Вот и мы не знаем, но так интересно!». зарисовка.

Про Девушку, Принца, Белого Коня и мечты.

Странные отношения заложницы и вынужденного надзирателя

Горстка драбблов - один фемслэшный и три гетных - по различным книгам, отсутствующим в списке фэндомов. Дисклаймер: персонажи принадлежат тем, кому они и принадлежат, я лишь взяла поиграться.

Новый год, звон бокалов, смех гостей. Странный праздник...

За окнами шел дождь - именно за окнами, в палате их было несколько. И если бы не решетки, можно было даже представить, что я лежу в обычной палате, в каком-нибудь терапевтическом отделении. Но нет. Решетки не давали забыть - где я и что здесь делаю.

И плевать на принца Витю, да и на всех этих мальчишек. Все это неважно. Важно лишь то, что было прошлой ночью, и, пожалуй, несколько слов, которые Женька позднее запишет в свой дневник на двенадцатое октября. Слова, значившие бесконечно много и способные передать бесконечно мало, понятные лишь двум девушкам на всем белом свете – незамысловатые, но невероятно важные «Спасибо за мой первый поцелуй». Предупреждение: легкий фемслэш.

Фантазия на тему современной охоты на ведьм.

- Разве не интересно тебе увидеть, что ты плетешь? Что ткет станок? Разглядеть истинный цвет твоих узоров? На мгновенье стать одной из тонких нитей?

Сама ведь их познакомила, разве нет? Может, и нет. Сложно как-то говорить "познакомила", когда ты и имени-то её не помнила. Пару раз посидели рядом на лекциях, перекинулись несколькими фразами - вот уже вроде и повод для того, чтобы бросить друг другу "привет", проходя по коридору, а иногда и остановиться для того, чтобы перемыть косточки какому-нибудь не в меру строгому преподу. И узнала ты, как её зовут, только когда она ему представилась: - Анфиса.

"Я не знаю, кто ты, а ты не знаешь, кто я, но есть в этом мире что-то, намного более важное, чем прозаическая истина. Есть сказка и есть любовь, и кому какое дело, что соткана она из воздуха и скреплена невидимыми радужными нитями?.."

Вот примерно об этом и хочется написать рассказ. Дмитрий Ким. О происхождении романов.

И уже под уклон понеслась дорога... Сколько там осталось? Спроси у Бога. Бог живёт на другом конце. (с)

Вопрос Аркашка повторять не стал; видимо, понял, что его неожиданная вежливость мне уж точно не поможет. - Так страшно, наверное, - невпопад сказала я. Сама не поняла, зачем сказала. - Он был бы рад, - задумчиво ответил мой друг. - То есть он был рад. - Рад? Чему? - Тому, что всё быстро и неожиданно. И в молодости. Повисло молчание; я обдумывала услышанное. - А что в этом хорошего? - Он боли боялся, - отставив кружку в сторону, Аркашка медленно поднялся со стула и подошёл к подоконнику. - Только не той, которая физическая, другой боли.

А тогда был уже такой уже поздний, но ещё грустный август, когда на улице зачем-то холодает потихоньку, а тебе и без этого тошно, потому что уже понял, что всё лето потратил бездарно, и вряд ли здесь исправить что-то успеешь, но начинать верить в светлое будущее и в то, что осенью всё будет по-другому и жизнь свою в момент изменишь – ещё рано. Вот и ждёшь, и ждёшь, и как-то пронзительно грустно становится иногда от этого ожидания заведомо того, чего так и не случится. А тут ещё взяло и похолодало, и ветер в спину, ну вы понимаете?

Телефон был почти новый, чёрный, пластмассовый, шершавый на ощупь, с маленькой овальной трубкой, которая так удобно ложилась в руку. Алина снимала её уже три раза и осторожно "взвешивала" в ладони, покачивая туда-сюда. Пластик был вначале прохладным, но раз за разом всё больше согревался её теплом. Она держала трубку несколько секунд, слыша тихий, протяжный гудок из динамика, а затем клала обратно на рычаг. Она и сама не знала, что происходит. Почему именно сегодня, почему именно этим вечером? Чем сегодня отличалось от вчера? Разве сегодня произошло что-то значительное?

Обычно она приходит под вечер. Влетает в распахнутое окно, садится на подоконник, закинув ногу за ногу, каждый день в новом наряде. И смотрит на меня, не отрываясь, и ничего не говорит, пока я её не спрошу. Даже не здоровается. Я тоже смотрю на неё минут пять задумчиво, нервно ощупываю её взглядом со всех сторон. До сих пор каждый раз сомневаюсь, что она всё-таки прилетела. Потом улыбаюсь ей немножко смущённо. Всегда спрашиваю одно и то же: - Ну что ты, как ты, моя Маргарита?

Матрица нас сожрет.